Дик Фрэнсис - В мышеловке

— Вчера прилетел.

— Заходи.

Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.

— Как идут дела? — спросил я.

— Дела? — хмуро переспросил он.

— Торговля вином.

— Я с тех пор не был в конторе.

— Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.

— Мне все равно!

— Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… — Он смотрел на меня без всякого выражения. — Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.

Он медленно кивнул.

— Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…

— Ну, а дальше?

— Теперь это не имеет значения.

— Из-за Регины?

Он не ответил. Глаза его затуманились.

— Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?

Он страшно перепугался.

— Нет, Чарльз. Конечно нет!

— Тогда брось думать о ее мертвом теле!

— Чарльз! — Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.

— Она в ящике холодильника, — сказал я. — А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?

— Убирайся! — Он повысил голос. — Я больше не хочу тебя слушать.

— То, из-за чего ты убиваешься, — терпеливо уговаривал его я, — это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина — в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие — в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.

Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.

Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.

— Убирайся… — вяло произнес он.

«Какой прок в том, — подумал я, — что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».

— Я забираю картину с собой в Лондон, — громко и безапелляционно заявил я.

Он забеспокоился и вскочил на ноги.

— Нет!..

— Да. И немедленно!

— Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…

— Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.

— Ты не заберешь ее.

— Ты тоже можешь поехать ко мне.

— Я не могу уехать отсюда!

— Почему?

— Не будь идиотом! — взорвался он. — Ты сам знаешь почему. Потому что…

— Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.

Никакой реакции.

— Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.

Опять ничего.

— Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.

Ничего.

Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.

«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» — подумал я.

Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.

— Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!

Дональд продолжал молчать.

— Вставай! — коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.

Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.

— Хватит! — сказал я через пару минут. — А бензин у тебя есть?

— Мы сможем заправиться… на шоссе… — ответил он, мучительно шмыгая носом.