Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874

Дмитрий тихонько поставил чарку на стол, а Иван Дмитриевич поднес рукав к носу и с шумом втянул воздух, потом выдавил:

– Не то жалко, что денег должен, оно дело наживное. Мой давний знакомец, встретились случаем и тут такая незадача.

– Смертен человек, не сподобился Господь дать толику своего бессмертия.

– А я мыслю, душа вон из тела должна уходить, когда не нужна она становится на сем свете.

– Воистину так.

– Любил Сашка здесь бывать, может за этим же столом и сиживал.

– Вот судьба, – указал пальцем в потолок, потом опустил руку на стол, – может и со мною разговаривал, а я не ведал, – посетовал Дмитрий, – что человек одной ногой приближен к смерти. Как он выглядел, может и меня свела с ним судьба?

– Да какой, – Иван Дмитриевич показывал своим видом, что прилагает усилия, чтобы вспомнить, – роста небольшого, пониже меня будет, – он поднялся и показал рукою, все в кепке ходил, часто их менял и нравились ему новые, волосы короткие, цветом, как солома. Вот, работал он на этом, как там его, ну где галоши делают…

– На резиновой мануфактуре?

– Точно так, от этой копоти у него и лицо было под стать земле…

– Видел, – обрадовано произнёс Дмитрий, – но к великой скорби не был с ним знаком. Он компанию водил с другими.

– И с кем?

– Вот с теми двумя сиживал, – кивнул в сторону заинтересовавших ранее начальника сыска. – Да, честно говоря, я не присматривался, мне не было до других дела.

– И то верно.

Путилин не заметил, как его буравили подозрительным взглядом, и присматривался к нему нахмурившийся человек со шрамом. Потом он подозвал полового и тихо начал о чем—то спрашивать, указывая глазами на Ивана Дмитриевича и, чтобы никто не смог услышать их слов, склонили друг к другу свои головы.

Больше за вечер не появилось возможности вытянуть хоть что– то стоящее из охмелевшего Дмитрия, в конце беседы проигравшего в борьбе с проклятой горькой и теперь сполз на деревянную скамью и там с невозмутимо– детским выражением лица заснул.

Путилин расплатился, небрежно показав большую пачку банкнот, едва поместившуюся в кармане пиджака. Он поднялся, задев миску, которая с грохотом покатилась по полу, пошел, шатаясь из стороны в сторону к выходу. Уже у самой двери отметил, что половой подскочил к мужчине со шрамом и шепнул что—то на ухо. Тот поднялся, действительно оказался не малого роста, да и рука, как молот в кузне.

Сумерки начали завоевывать город, на небе появились первые звезды. На улице еще был люд, но не так, как днем, когда суетливая жизнь вступает в свои права и все отягощены заботами.

Иван Дмитриевич чувствовал себя не настолько опьяневшим, большая часть вроде бы выпитого зелья была действительно поглощена подсевшим Дмитрием. Благо чарки непрозрачные, а там дело за небольшим. Со стороны кажется, что собеседники пьют вровень и косеют одинаково, но голова начальника сыска остается довольно ясной.

В ту минуту, когда Путилин свернул из Свечного в проходной двор, он видел прижимающегося к каменной кладке и следующего вдоль стены за ним того здоровяка из трактира. Неприятный холодок пробежал по спине начальника сыска, хоть он и привыкший к любым поворотам событий, но все же нехорошее чувство начало подниматься изнутри и приятного становилось мало играть роль загоняемого зверя в такой охоте. Ускорять шаг нельзя, приходиться изображать выпившего лишку, иначе преследователь может заподозрить неладное. Может быть он и не виновен в трагедии, разыгравшейся в комнате Сергеева, зато появляется возможность задержать человека, оставившего по всей видимости без денег не одного забредшего с тугим кошелем в это не такое уж тихое место.

«Зря, – пронеслось в голове, – не поставил поблизости агентов! Зря! – посетовал на самого себя, – одному мне его не одолеть. Городовому долго объяснять, а этот видимо хорошо знает окружающие улицы и проходные дворы. Плохо!»

Хоть Иван Дмитриевич и изображал вполне пьяного человека, но не терял из виду темную фигуру, тихо скользящую вдоль холодных стен. Начальник сыска нащупал в кармане брюк и зажал в ладони стопку копеечных монет, зашитых в грубую ткань, единственное оружие, взятое с собой.

Чуткий слух улавливал позади дыхание, здоровяк уже не таился. Значит в сию или следующую минуту должен нанести с удар.

Путилин обернулся и перед собою увидел искаженное лицо, занесенную руку с чем—то длинным и черным. И в то же мгновение на плечах у преследователя повисли двое, третий упал под ноги и вся компания, перемежая звук борьбы с неприличными словами, грохнулись на булыжник. Спустя минуту они, тяжело дыша, поднялись.