Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель

Через четверть часа в кабинет Путилина постучал Иван Иванович.

– Я…

– Не надо, – поднял руку начальник сыскной полиции, словно хотел поставить точку в прошлом разговоре, – вы допрашивали Полевого и второго задержанного?

– Нет, они сидят в противоположенных камерах.

– Хорошо, у второго были при себе документы?

– Паспорт на имя псковского мещанина Ивана Леонтьевича Боровикова, видимо украденный.

– По приметам не опознали?

– К сожалению, нет.

– Ясненько, – тяжело вздохнул Путилин, – вы уж простите за ворчание.

– Иван Дмитрич! Чем мне далее заниматься? Полевым?

– Нет уж, пусть посидит до вечера, подумает о жизни, а вы распорядитесь, чтобы привели второго.

– Хорошо.

– Вы займитесь снова мякотинским делом, толчёмся на месте, словно слепые котята и ни взад, ни вперёд, взгляните свежим взглядом.

– Неужели никакого продвижения?

– В том—то и дело, что никакого, так распорядитесь, Иван Иваныч.

– Непременно.

На незнакомце было новое платье, какие в обычае носят мещане, но видно, что не приспособлен такое носить, как говорят, приладь седло к корове, так конём всё равно не станет. Так и крестьянина одень, хоть в княжеские одежды, не с тем достоинством и простотой носить будет, а здесь не то, чтобы небрежность, а что—то иное.

– Садитесь, – Путилин указал на стул по другую сторону стола и заглянул в паспорт, который держал в руке, – господин Елисеев, разговор, я думаю, нам предстоит долгий, так что присаживайтесь.

Незнакомец смотрел непонимающими глазами, только спустя минуту сообразил, что это его приглашает полицейский начальник присесть. Видимо, промелькнуло в голове Ивана Дмитриевича, не привык к новому имени.

– Премного благодарен.

– Голубчик, – Путилин обратился к стоящему в дверях полицейскому, приведшему задержанного, – будь любезен, принеси нам горячего чаю. Думаю, не откажитесь, – сделал паузу, – не ведаю имени—отчества, – посмотрел на незнакомца.

– Егор Тимофеевич, – быстро ответил задержанный, но тут же прикусил язык, он и позабыл, кто он теперь по паспорту.

Иван Дмитриевич сделал вид, что не заметил оплошности.

– Принеси нам с Егором Тимофеевичем чаю, – и умолк пока дверь не отворилась и полицейский принёс на подносе два стакана и тарелку с сушками.

– Вот, другое дело, угощайтесь, – он пододвинул стакан Елисееву, который как—то неловко оправил пиджак и пригладил ладонью волосы.

– Благодарствую.

– Давно в столице? – Спросил начальник сыска.

– Так вчерась поздно приехамши?

– По делам или как?

– По этим, как его, – собеседник сморщил лоб, вспоминая слово, – кормическим.

– Чем занимаетесь?

– Ась?

– Торгуете или финансовой части?

– Торгую.

– Каким товаром?

– Сеном, пашеницей, мясом, помаленьку всем.

– Понятно, а что ж во Пскове торговля не идёт?

– Во Пскове? – Удивился задержанный.

– Да, во Пскове.

– Дак, не шибко, выгоду блюсти, однако, надо, вот и приходится разъезжать да крутиться.

– Не без этого, позвольте полюбопытствовать, много ли ездите и куда?

– Да всё по питербурхской губернии.

– Кстати, с кем вы сегодня утром были?

– Со знакомцем.

– Как кличут вашего знакомца?

– Не знаю, – пожал плечами Елисеев, сжал губы и произнёс, – так мы только утром и познакомились.

– Так как его кличут

– Вы всегда останавливаетесь, будучи в столице, у госпожи Верёвкиной?

– Где?

– У госпожи Верёвкиной?

– Нет, только у Матрёны.

– Понятно, а вы не задумывались, почему вас задержали?

– Вот—вот, голову ломаю, а понять не могу.

– Скажите, Егор Тимофеевич, это ваш паспорт? – Путилин поднял со стола толстую бумагу.

– Само собой, мой.

– Может поясните, отчего в паспорте вы именуетесь Спиридон Иванович, а вы представились Егором Тимофеевичем?

– Так я, – у задержанного спёрло дыхание, но что он начал открывать рот, как выброшенная рыба на землю.

– С кем вас всё—таки задержали?

Елисеев опустил голову, видимо, не знал, что отвечать, не обо всём поведал ему Полевой.

– Так с кем? Если утром познакомились, так имя знать должен?

– Запамятовал я.

– Хорошо, но кто вы – Спиридон Иванович или Егор Тимофеевич?

Задержанный только сопел и теребил полу пиджака.

– Я, – начал он и поднял глаза на Путилина, потом отвёл в сторону, – зовите, как хотите.

– Э—э—э, так не пойдёт, – Иван Дмитриевич поднялся с кресла и прошёлся по кабинету, – вы ж не собака безродная, чтобы имени не иметь. Вот я и спрашиваю, как вас величать? Видимо, к паспорту вы, господин хороший, не привыкли, так что обращаться к вам буду – Егор Тимофеевич. – Елисеев молчал, только играл желваками, – узнать вашу фамилию и откуда вы родом тоже не составит труда. Приметы ваши известны, тем более, что, – Иван Дмитриевич позволил себе улыбнуться, – вы вот передо мною сидите. Время у нас есть, а вам его будет достаточно для размышления о жизни. Я не спрашиваю, чем вы хотели заняться в столице, мне и так это понятно, но, как говорится, сколько верёвочке не виться, кончик всё равно покажется.