Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель

– Так исправляюсь.

– Ты всё бобылём живёшь? – Переменил тему Путилин.

– А что мне надо? – Улыбка не сходила с губ Сеньки, – привык я жить в одиночестве, а бабы? Вы ж знаете мои привычки, приходит ко мне одна на время и того достаточно.

– Понятно, – Иван Дмитриевич осмотрел комнату. – в прошлый раз вот этой шкапы не было, да и диван новый.

– Всё вы подмечаете, глаз намётан, а я бы и внимания не обратил.

– Служба, будь она проклята.

– Что так?

– Пора в отставку, – посетовал начальник сыска, – здоровье уж не то, да и преступники сердцами ожесточились.

– Ежели вы, Иван Дмиртич, о Стрельне, так это не нашенские. Они хоть нож под сердце сунуть горазды, но чтобы гимназистам головы резать, так это не по нашей части.

– От кого слышал?

– Иван Дмитрич, земля слухами полна, а такое вот зверство, – Иевлев произнёс последнее слово, словно плюнул терпкую ягоду, – тем более на слуху.

– Значит, столичные не причастны?

– Со всей уверенностью могу сказать?

– Ой ли? Не кажыгоп, доки не перестрыбнеш, как говорят малороссияне.

– Нет, Иван Дмирич, пусть меня черти на части разорвут, если я вру. Наши говорят, что сами гимназисты что—то не поделили или от распущенности. Вы ж знаете, нынешние нравы, мы—то агнецы по сравнению с теперешней молодёжью.

– Сенька, от кого я такие слова слышу?

– Иван Дмитрич, – обиженно надул губыИвушка.

– Не обижайся, я ж по—стариковски ворчу.

– Какой же вы старик?

– Устал я, Семён, устал.

– Поехали бы в Европу на воды, подлечили себя.

– Вот и я о том подумываю.

– С тобой хорошо, однако, – Путилин развёл руки, – пока я на службе пора, – поднялся со стула.

– Кстати, – поднялся и Иевлев со своего места, – Полевой в столице.

На лице Ивана Дмитриевича не дрогнул ни один мускул, хотя Полевой был головной болью сыскного отделения последние пять лет, да и Ивушка – заинтересованное лицо, когда—то он перебежал в одном деле дорогу упомянутому вору, вот между ними и пробежала чёрная кошка.

– Давно? – Без особой заинтересованности спросил Путилин.

– С месяц, – и пожевав губу, уже тише добавил, – у Матрёны на Петербургской живёт.

По возвращении на Большую Морскую Иван Дмитриевич поинтересовался у дежурного чиновника, кто из агентов по особым поручениям находится в сыскном отделении. Оказался только надворный советник Соловьёв, прибывший за четверть часа до Путилина.

Начальник сыскной полиции распорядился, чтобы Иван Иванович как можно быстрее прибыл в кабинет, для него срочное поручение.

– Будет исполнено, – произнёс дежурный чиновник.

Сам же Путилин по лестнице, устеленной тёмно—синей дорожкой, начал подниматься на второй этаж, где располагался кабинет. Иван Дмитриевич усталыми движениями скинул верхнее платье и не стал вешать в предназначенный для этой цели шкап, а просто бросил на стул, стоящий по правую сторону от входной двери, сам же сел за стол, не успел поднять сероватый лист с очередным циркуляром градоначальника, как раздался громкий стук в дверь.

Войдя в кабинет, Иван Иванович поздоровался. Путилин ответил кивком головы.

После того, как надворный советник расположился напротив, начальник сыскной полиции произнёс:

– По сведения, полученным час тому, в столицу на гастроли прибыл господин Полевой, – правая бровь Соловьёва поползла вверх, но лицо сохранило безразличное выражение, хотя дыхание изменилось, стало глубоким и частым, – надеюсь, не стоит вам объяснять, как важно не упустить вышеупомянутого преступника и отправить на каторгу. Он столько раз выскальзывал из наших рук, снискав, – Иван Дмитриевич сжал губы и продолжил, – незаслуженную славу хитрого лиса, ускользающего не только от рук сыскной полиции, но и самого, – иронически добавил, – Путилина.

– Иван Дмитриевич, – начальник сыска поднял руку, призывая чиновника по особым поручениям не перебивать.

– Такой случай может нам представиться не скоро, так что, Иван Иванович, берите пятерых агентов и установите наблюдение за небезызвестным вам домом Матрёны Ивановой, известной скупщицы краденного.

– Матрёны Криворучки?

– Совершенно верно, Криворучки.

– Иван Дмитрич, я думаю, мне хватит трёх агентов.

– Ой ли?

– Иван Дмитрич, Полевой хитёр, словно лис, как вы правильно изволили выразиться и, именно поэтому, мне хватит трёх – Васнецова, Сергеева и Ицмана. Они опытны в делах слежки, не раз доказывали, что каждый из них в состоянии заменить с десяток полицейских.