Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель

– В шесть часов я отворяю заднюю дверь и приготовляюсь к торговле. Положиться ни на кого нельзя, все приходится делать самому, – добавил он, немного конфузясь.

– Открыли вы, – спросил нетерпеливо Путилин.

– Да, да, хотел открыть, ан вижу, дверь—то уже открыта, – с каким—то непонятным для Путилина трепетом выдавил из себя купец, – я быстро в магазин, а там, – и замотал головою. Иван Дмитриевич сложил руки на груди и нетерпеливо засопел, но взял себя в руки и приготовился к излияниям Серафима Петровича, – разорение полное, вынесли сукна….

– Господин Пузиков, – с едва сдерживаемым раздражением произнёс квартальный надзиратель, при этом выдавив на губы кислую улыбку, словно откусил кислое яблоко, – сколько у вас украли, это мы отпишем в протоколе. А ныне мне хотелось бы от вас услышать более существенное.

– Иван Дмитрич, Иван Дмитрич, – в глазах купца стояли слезы, – для меня нет более существенного, чем мой магазин. Памятуя о том, что о вас говорят только, как исключительно порядочном человек, я к вам и обратился. Придут с участка, так я большего не досчитаюсь, – и Серафим Петрович прикусил язык, что в сердцах сболтнул лишнего, – это я со зла, – промолвил он, но был остановлен квартальным.

– Я вас понимаю, поэтому—то и хотелось услышать. Вы может, что заметили? Не крутился ли кто подле магазина в последнее время? Не собирался ли кто покупать у вас много товара? В магазине не заметили ли чего лишнего? Может, воры от беспечности что забыли?

Пузиков успокоился, с лица сошла краска.

– Так вот, – его брови взлетели к верху и он громко крикнул, – Санька, подь сюда, паршивец ты эдакий. Санька, – повернул голову к квартальному, – как нужен, так и не дозваться его.

Мальчишка стоял за дверью и улыбался, делая рожицы, наблюдая из—за двери, как нервничает хозяин. Посыльный заметил, что его видит Иван Дмитриевич, смутился и предстал перед купцом.

– Ну, где ж тебя черти носят, – повысил голос Серафим Петрович.

– Да я, – начал было Санька, но купец его оборвал.

– Сколько раз говорить, раз нужен, должен одной ногой уже здесь быть.

– Так точно, – видно мальчишке нравилось исподтишка дерзить хозяину и вот сейчас он, в подражание военному, вытянулся во фрунт, руки вытянув вдоль тела.

– Помнишь, третьего дня в магазине двое долго крутились?

– Это те, кому вы сукно предлагали?

– Да—да, помнишь их?

– Как сказать?

– Так помнишь или нет? – Вскипел купец.

– Да, помню я, – мальчишка устало вздохнул, – они чуть ли не час присматривались, сукно щупали, а сами так глазами и рыскали по сторонам, словно для этого и пришли.

– Что ж ты мне сразу не сказал? – Чуть ли не с обидой в голосе произнёс купец.

– Так вы отмахнулись бы от меня, мол, не мешай, не твоё дело.

– Ладно, – прервал квартальный Пузикова и обратился к мальчишке, – ты их помнишь?

Санька пожал плечами.

– Одни такой, ростом поменьше вашего будет, с аккуратностью причёсан.

– Без бороды, глаза голубые, в пиджаке с цветастым жилетом и в сапогах «гармошкой»? – Спросил Путилин, скорее по наитию, нежели по тому, что кого—то узнал. На территории части произошла в течении зимы семь краж, ограблены магазины, вынесено много ценного, но там воры орудовали с помощью инструмента, изготовленного, как сказали привлечённые рабочие люди, одной рукой и брошенные на месте преступления, словно бы за ненадобностью. Но Иван Дмитриевич усмотрел в этом какое—то ухарство преступников. Что, мол, мы не лыком шиты и не словите нас.

– Он самый, – с удивлением сказал Санька, – хотя сапоги надраены и щегольского вида, а вот каблук на левом сбит, словно человек косолапит.

– Молодец, – улыбнулся квартальный, – узнаешь его, если увидишь?

Санька наморщил нос, почесал его.

– Узнаю, – сказал с недетской уверенностью.

– А второй, как выглядел?

– Повыше первого, – припоминал Санька, – все время нос вытирал, словно из него потоком лилось.

– Платком или рукавом?

– Рукавом, – вставил купец, – я ж ещё удивился, что они хотели сукна прикупить рублей на двести, как они говорили, а сам нос рукавом, словно босяк какой.

– Так? – Путилин обратился к мальчишке.

– Так и ещё у него передних зубов нет, взгляд такой бегающий, словно что нехорошее замыслил.

– Какое у него платье было?

– Хорошее, – пожал плечами Санька совсем по—взрослому, – но поношенная, словно надел и давно не меняет.

– Понятно, его тоже сможешь узнать?

– Если увижу, то смогу, только…