Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, апрель

В то утро вышел, как обычно на улицу, не взирая на предстоящий жаркий день, прохладный ветерок заставил поёжиться и губернский секретарь ускорил шаг, чтобы согреться.

У дверей квартального помещения, которое полицейский департамент нанимал для своих нужд в доме госпожи Лерхе, поёживаясь от прохлады, стоял мальчишка лет десяти—двенадцати с большой, не по росту кацавейке с заплатами и маленьком, едва держащемся на голове, картузе с оторванным с одной стороны околышем, торчащим, словно алебарда стрельца, компанию козырьку составляли космы нечёсаных волос.

«Неужто по мою душу», – мелькнуло в голове у Путилина, когда до дома оставалось всего несколько шагов. Из четырёх этажей занимали один, первый, имеющий парадный выход на Фонтанку и второй – с чёрного входа, выходящей в узкий переулок между высокими домами.

– Господин Путилин, – с нескрываемой радостью в голосе произнёс мальчишка, – я уж заждался вас, – добавил он, потирая руки.

Губернский секретарь остановился, внимательно посмотрел на сорванца, слегка наклонив голову к левому плечу.

– Чем же я могу быть полезен? – С усмешкой сказал квартальный надзиратель.

– Серафим Петрович за вами послали.

– Так что стряслось?

– Ну, они пришли магазин открывать, а у них замки взломаны.

– Это который Серафим Петрович?

Губернский секретарь ещё не всех владельцев лавок, магазинов знал по имени—отчеству, хотя большинство лоточников были знакомы по имени.

– Господин Пузиков, – с изумлением произнёс мальчишка, уверенный, что купца Пузикова должны знать не только на Сенном рынке, а уж по крайней мере в Санкт—Петербургской губернии.

– Пузиков, – повторил новоиспечённый квартальный надзиратель, на миг на губах появилась улыбка и тотчас же исчезла, словно никогда её и не было, – если Пузиков, тогда это серьёзно. Кто прибыл к магазину?

– Никто, – замотал головой мальчишка, – Серафим Петрович велели звать только вас, господин Путилин.

– Ладненько, – губернский секретарь положил руку на хрупкое плечо посыльного, – веди уж к господину Пузикову, – и добавил, подтолкнув мальчишку, – посмотрим, что натворили воры в магазине.

По Гороховой шли молча, квартальный надзиратель наблюдал, как присланный украдкой и с большим интересом в глазах смотрел на его полицейскую форма, так ладно подчеркивающую стройную фигуру.

Мальчишка не выдержал, видимо, любопытство взяло верх над впитанным страхом перед полицейским.

– Господин Путилин, – посыльный выдохнул на одном дыхании, – а в правду говорят, что вы в одиночку парголовских душителей арестовали?

Иван улыбнулся.

– Боюсь тебя разочаровать, но в одиночку бы я с ними не справился, уж больно они были велики кулаки у них, что твоя голова, а я—то, ты и сам видишь, – и он развёл руками, – так, где магазин господина Пузикова? – Квартальный надзиратель припомнил, что после того, как услышал о злодеянии, обо всем остальном позабыл, даже адреса не уточнил, где находится магазин несчастного купца. Надо внимательнее быть, пронеслось в голове губернского секретаря.

Не прошло и пяти минут, как они подошли к магазину, занимавшему первый этаж серого невысокого дома, расположенного на пересечении Садовой и Гороховой. У входа толпились любопытные, пытающиеся заглянуть сквозь окна. Квартальный надзиратель потянул на себя потёртую до блеска ручку, но дверь оказалась закрытой.

– Они расстроены, – сказал мальчишка и постучал.

Дверь сразу же отворилась, словно человек стоял в ожидании. В образовавшейся щели появилось бледное лицо, большая пышная борода придавала выглянувшему выражение полного месяца. В глазах мелькнули искры неподдельной радости.

– Здравия вам, Иван Дмитрич! – Сам хозяин стоял на пороге. – Проходите, заждался я вас, – и свирепо посмотрел на мальчика, словно тот должен был иметь за спиною крылья и почтовым голубем летать.

Квартальный поздоровался, не обращая никакого внимания на слова господина Пузикова.

– Показывайте, что тут у вас стряслось.

– Дак, ограбили меня, – удручённо произнёс Серафим Петрович, – вынесли половину магазина, сукна не на одну сотню, готового платья, – указывал куда—то в глубь хозяин.

– Давайте по порядку, – перебил чуть ли не заголосившего Пузикова Иван Дмитриевич, по опыту знал, что, если не прервать вовремя стенания, то никакого опроса не получится.

Серафим Петрович по—женски всхлипнул, вздохнул, словно, тяжесть давившая его миг исчезла.