Валерий Вайнин - Интервью в чёрно-белом цвете

Под шумок Рита прикончила своё мороженое, но скрепя сердце решила немного посидеть тут для приличия.

Выйдя из машины у своего дома, Игорь привычно огляделся. Взгляд его не обнаружил никого и ничего, выпадающего из общего визуального фона. В подъезде и в лифте ловушка также не таилась. Словом, тишина и покой.

Стоило, однако, переступить порог квартиры, раздались звонки городского телефона. Скинув обувь, Игорь ринулся к трубке.

– Оп-па! – произнёс голос отца. – Неужто я тебя поймал? Фантастика.

Игорь почесал переносицу.

– Брось, я вполне уловим.

– Скромничаешь. Но раз уж ты попался, спешу сообщить: сомнения отпали, Алёна беременна. – Отец замялся. – Скажи честно: тебя это не смущает?

Игорь прыснул.

– Мужик, ты чё?! В твоём-то возрасте, греховодник!.. Пап, я офигенно рад за вас и за себя. Хочу братика, но согласен на сестрёнку.

– Честно?.. Прости, вопрос снимается. Когда прилетишь?

– Через недельку-другую. Закончу вот дело… Море у вас уже тёплое?

– Через недельку-другую потеплеет. Дело опасное?

– Пап, ты знаешь: я умный.

– Уповаю на это. На пианино упражняешься?

– Не так много, как хотелось бы. Но вот уже второй день в ушах у меня такая тема звучит… умереть и не встать. Блюз из неё сделаю – пальчики оближешь.

– Кулинарный блюз, что ли?

– Типа того.

Они хохотнули, и отец нехотя подвёл черту:

– Ладно, мы с тобой не любим трепаться по телефону.

– Терпеть не можем. Алёне горячий привет.

– И она тебя целует. Буду звонить.

Отсоединившись, Игорь переоделся в шорты. Затем сел за письменный стол, включил диктофон и принялся расшифровывать интервью с Василием Травкиным. Работа была кропотливой: предстояло поглубже вникнуть в экологическую проблематику, отсеять разговорную шелуху и прокомментировать то, что в комментариях нуждается. Игорь знал уже, как построит статью. Оставалось лишь свести концы с концами. Диктофон меж тем воспроизводил интервью реплику за репликой, и в комнату будто проскакивали электрические искры.

Травкин: «Органику в ТБО метнулись компостировать, но у ребят обломчик вышел. Оказалось – кто бы мог подумать! – неотсортированная пластмасса портит вид компоста. Наши звездюки помыслить не могли, что почвогрунт из этого компоста…» Зав. химлабораторией (прерывает): «Вась, не мечи бисер. Синьор журналист скучает. Выдай ему сразу, кто плохой, кто хороший.» Могилевич: «Вы не поверите, но к этому обычно всё и сводится. Но кто сказал вам, Ира, что я скучаю?» Зав. химлабораторией: «Лицо ваше. Посмотрите в зеркало.» Могилевич: «Хватит того, что я смотрю на вас.» Травкин: «Эй, на меня смотрите! Почвогрунт из этого компоста имел некондиционный вид, не говоря уж о духовном содержании. (Смеётся) Это ж надо! Его отказался покупать даже прикормленный Горзеленхоз…»

Игорь выключил диктофон, глубоко вдохнул и выдохнул. И прошёлся из угла в угол. Потом сел за пианино и коснулся пальцами клавиш.

Попса, звучавшая в кафе «Пингвин», терзала уши. Лёва Боков пьянел в экспресс-режиме. И спортмастер Витя Даль, наклонясь к Рите, предложил посидеть где-нибудь в другом месте, вдвоём. В ответ Рита, опять же наклонясь к нему, доверительно прошептала: «Хочу в свой домашний туалет. Вдвоём там тесно.» После такого откровения поддерживать угасающий разговор смысла не имело. Пора было сваливать. Поскольку Лёва продолжал рьяно надираться, а Витя вызвался его охранять, Рита после ритуальных чмоки-чмоки подбросила Лиду Богарт до метро.

Дома Рита первым делом ринулась в душ, но там плескалась тётка, чёрт её дери. Рита постучала в дверь:

– Выходи, Верка! Тут очередь скопилась!

Ответа не последовало, слышался только шум воды. В досаде Рита шмыгнула в свою комнату, разделась догола и принялась набрасывать в блокноте план на завтрашний день: «1. Артюхинская станция. Поговорить с грейферистом (бульдозеристом), нашедшим труп. 2. На…» Швырнув блокнот на раскладной диванчик, Рита выбежала из комнаты и забарабанила в дверь душа:

– Верка, всё равно тебе не отмыться!

Дверь открылась, тётка вышла в махровом халате и с полотенцем на голове. Она улыбалась.

– Рано ты сегодня.

– Может, мне уйти и вернуться позже? – подбоченилась Рита.

Тётка помрачнела.

– Нельзя ли хоть голой не расхаживать?

Рита прищурилась.

– А что, у тебя пенис возбудился? – И когда тетка метнулась прочь, вдогонку ей бросила: – Могу ходить в скафандре, только скажи!

Она приняла душ, почистила зубы и, конечно же, прогулялась по квартире нагишом. Тётка, однако, забилась в свою каморку и протестов не выразила. Несколько разочарованная, Рита встала перед зеркалом в дверце шкафа и посмотрела в глаза своему отражению. «Ну как, довольна собой?» – «А ты?» – огрызнулось отражение. – «Слушай, пюре морковное, – осадила его Рита, – не лезь в мою стратегию.»