Валерий Вайнин - Интервью в чёрно-белом цвете

– А до того, – встряла Инга, – для разминки, обрисовал коллизию мне. В присутствии Машки, разумеется. И Машка, не теряя времени, эту, блин, коллизию обрисовала Игорьку. И вот мы трескаем котлеты, и шерсть у нас дыбом. Положить салатику, Димон?

– Клади, – кивнул генерал. – Пока я не свихнулся.

Фролов глянул на жену.

– Ты это к чему?

Инга чмокнула его в щёку.

– Горжусь нами. Кроме шуток.

– Итак, – вмешался Могилевич, – поговорим о гидросепарации ТБО. Твёрдых бытовых отходов то есть.

Димон застонал.

Игорь невозмутимо продолжил:

– Гидросепарация сортирует измельчённый мусор по фракциям, отделяя органику от металлов, камней, стекла и прочего. Между тем в Москве у нас, как известно, система раздельного сбора мусора не налажена, а гидросортировка, увы, не способна отделить пластиковые бутылки от органической части ТБО. И это, ребята, весьма хреново. – Игорь бегло обозначил экологические проблемы, которые перечислил ему главспец Травкин. Большие деньги, безоглядное воровство, великие беды. Полигон ТБО, или попросту свалка, между деревней Савеево и посёлком Солнечный, по уверению Травкина, таит в себе опасность смертельную. – И об этом, подчеркнул Игорь, – покойный главспец многократно предупреждал своего гендиректора. Просто плешь ему проел. Технология, однако, безнадёжно была нарушена, деньги, как водится, распилили. И вот поди ж ты, в частных прудах посёлка Солнечного стали дохнуть рыбки. Василий узнал об этом на прошлой неделе, встретился со мной, я усвистал на конгресс в Самару, ну и… Разве я не молодец?

Повисло молчание.

Затем генерал положил руку на плечо Могилевичу.

– Противовес уже построил?

– Более-менее, – кивнул Игорь. – Либо Ракитин – Каретников, заммэра по ЖКХ, либо, если в убийстве замазаны оба, кинусь к Хохлову. Дача у него, кстати, как у Шумилина Аркаши, в посёлке Солнечный. Что называется, свезло.

Инга полюбопытствовала:

– Кто такой Хохлов?

– Темнота, – упрекнул жену Толян. – Это мин! эконом! развития! Вице-премьер. Ненавидит Каретникова и встречает притом полную взаимность.

– Неплохо, – одобрил генерал. – Должно сработать.

Мужчины призадумались, но Инга вновь не удержалась:

– Если всё так замечательно, почему вариант «Б»?

Могилевич к ней обернулся.

– Что светит нашему фигуранту в случае разоблачения?

– В уголовном праве я не сильна. Моя специализация, если ты забыл, – бракоразводные дрязги и делёж имущества.

– Даю тебе шанс надуть щёки.

– Ну, из общих соображений, с учётом убийства… – Инга надула щёки, – вплоть до пожизненного. И что с того?

Вместо Игоря ответил генерал:

– То, что терять ему особо нечего. Имитируя несчастный случай на работе, фигурант сильно рисковал. Если убийство всё же обнаружится, мотивы, средства и возможность неизбежно приведут к нему. Видимо, он рассчитывал на прочность своей «крыши», способной повести следствие куда надо. Ясен пень, журналюга с репутацией Могилевича, владеющий притом информацией, можно сказать, из загробного мира, опасен для него смертельно. Вариант «А», безусловно, здесь не канает.

– К тому же, – подхватил Фролов, – ещё и стажёрка наша неуёмная сюда окунулась. Как говорится, всё до кучи.

Брови генерала приподнялись.

Незаданный вопрос озвучила Инга:

– Что за стажёрка?

– Это геморрой величиной с арбуз.

– Со стажёркой уладим, – перехватил инициативу Игорь. – Насчёт его «крыши», Димон. Не прошерстить ли у вас в Конторе?

Генерал кивнул задумчиво.

– Попробую пощупать. Даже знаю кого.

– В таком случае, – подытожила Инга, – доедайте, допивайте. А после кофе, надеюсь, Димон почитает нам свои стихи.

Покраснев, генерал качнул головой.

Толян поддержал жену:

– Прочтёшь как миленький.

И Могилевич добавил жару:

– Не приставайте. Поэт имеет право капризничать.

Генерал хлопнул ладонью по столу.

– Засранцы, вы поломали мне жизнь!

Игорь с Толяном переглянулись.

– Он это просёк, – прошептал Игорь.

– Ой, что теперь будет? – отозвался Толян.

Обнявшись, они захныкали.

Димон смеялся вместе с Ингой, однако стихи на сей раз читать не стал. Капризничал.

Кафе «Пингвин» от посетителей не ломилось, потому, возможно, что народ не оклемался ещё после майских праздников. Интерьер кафе – мебель, стены, пол и потолок – был исключительно сине-белым. Дескать мы тут среди снега, льда и морской воды, и холодное небо над нами. Гавайская рубаха Лёвы Бокова здесь выглядела вызывающе. Впрочем, как отметила про себя Рита, рубаху Лёва успел сменить, и по́том от него не пахло. Упрёк Могилевича, очевидно, принят был к сведению. Перед Лёвой стоял графинчик с коньяком, и он, Лёва, заметно уже под мухой, делился с коллегами всеобъемлющей своей мудростью. Витя Даль прятал усмешку в небритость своих щёк. Лида Богарт на бумажной салфетке рисовала фломастером рожицу Лёвы, рисовала классно.