Дэвид Балдаччи - Абсолютная память

— Абсолютно. В это время он сидел за решеткой. И попал туда за много часов до того, как тот парень начал бойню.

— Вы выяснили, где он мог прятаться, — сказал Богарт. — В столовой. В хранилище для продуктов.

— Я связал несколько свидетельских показаний и сделал обоснованное умозаключение.

— Затем вы нашли в шкафчике Дебби Уотсон блокнот с рисунком стрелка.

— Еще одно обоснованное умозаключение.

Богарт, будто не слыша его, продолжил:

— Затем вы отправились в дом Уотсонов и обнаружили зашифрованное послание, скрытое в нотной записи. Далее — более раннее послание, точнее, издевка, оставленное на стене в вашем старом доме, где была убита ваша семья. Вы нашли и его… — Он сделал секундную паузу. — Вы не собираетесь сказать «другое обоснованное умозаключение»?

— По моему заключению , этого уже не требуется, поскольку вы все сказали за меня.

— Вы, кажется, довольно легко все это восприняли. Могу я спросить почему?

— Я ничто не воспринял легко. Вот почему я работаю по этому делу, хотя больше не служу в полиции.

Богарт взглянул на досье, лежащее перед ним.

— На самом деле, делам , верно? Разделенным шестнадцатью месяцами.

— Шестнадцатью месяцами, двумя днями, двенадцатью часами и шестью минутами.

— А как вы определили это с такой точностью? Вы даже не посмотрели на свои часы.

— Часы висят на стене у вас за спиной.

Богарт не обернулся, но Лафферти взглянула туда и сделала какую-то пометку в блокноте.

Декеру не требовалось смотреть на эти часы. У него был внутренний таймер, который вел честный отсчет. Лучше «Ролекса» и намного дешевле.

— Тем не менее, — заметил Богарт. — С точностью до минуты?

— До секунды, если на то пошло, — спокойно ответил Декер. — А если вас интересует, чем я занимался во время стрельбы в школе, я был во Втором участке.

Богарт нахмурился и озадаченно посмотрел на Декера.

— Почему вы так торопитесь сообщить нам о своем алиби? Вы думаете, что вас в чем-то подозревают?

— Если вы действительно об этом задумаетесь, всех в чем-то подозревают.

Декер смотрел, как Лафферти записывает эту фразу, слово за словом.

— Мистер Декер, ваша враждебность намеренна? — вежливо спросил Богарт.

— Нет, это просто мой характер. Спросите любого, кто меня знает. У меня нет фильтров. Я лишился их много лет назад — да так и не вернул назад.

— У вас выдающийся послужной список в полиции. У вас и вашего напарника.

— Бывшего напарника, — поправил Декер, которому была нужна точность в делах, особенно прямо сейчас.

— Бывшего напарника, — уступил Богарт. — Но из разговоров с людьми выходит, что безусловным лидером пары были именно вы. Я не стану говорить, что вы были мозговым центром, поскольку у меня нет желания принижать вклад детектива Ланкастер в вашу совместную работу.

— Это приятно слышать, — ответил Декер. — Потому что Мэри хороший детектив и работает не покладая рук. — Он посмотрел на Лафферти. — И если вы тоже будете много работать, то сможете добиться большего, чем стенография для босса. Я уверен, у вас есть способности, если вам когда-нибудь дадут шанс их применить.

Лафферти покраснела и отложила ручку.

Богарт подался к Декеру.

— Похоже, этот человек объявил вам персональную вендетту. Есть какие-то мысли, кем он может быть?

— Если б они у меня были, я бы уже поделился этой информацией с полицией Берлингтона.

— Мы все вместе работаем над этим, — сказал Богарт, уже без вежливой улыбки.

— Рад, что вы так считаете.

— То есть вам никто в голову не приходит?

— Когда я разговаривал с Леопольдом, он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен». Примерно за месяц до убийства моей семьи. Однако я никого там не оскорблял. А если б у кого-то возникли со мной проблемы, я бы это запомнил.

— Вы утверждаете, что ваша память непогрешима?

— Я утверждаю, что вспомнил бы человека, если б поссорился с ним.

— Но прошло много времени, вы вполне могли забыть. Какой-то незначительный эпизод, на вид совершенно безобидный… Вы могли даже не заметить. Мы все упускаем какие-то вещи. А память склонна к ошибкам по своей природе.

— Когда вы родились?

— Что? — резко переспросил Богарт.

— Скажите, когда вы родились. Месяц, день, год.

Богарт взглянул на Лафферти, потом произнес:

— Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

Декер моргнул раз пять и сказал:

— Значит, вы родились в воскресенье.

Богарт откинулся назад.