Дэвид Балдаччи - Абсолютная память

Через год после окончания большой войны.

И почти сразу началась новая.

Холодная война.

Угроза ядерной войны. Армагеддон. Детей на учениях по гражданской обороне учат забираться под парты, если с неба начнут падать водородные бомбы. Как будто дюймовый слой ламината защитит их от эквивалента миллиона тонн тротила.

Декер поспешил обратно, в столовую, по пути миновав в коридорах нескольких агентов Бюро, которые бросали на него подозрительные взгляды. Амос не узнавал их. Даже едва замечал. Он шел по следу. Он выстроил в голове стены, отсекающие все, кроме единственной цепочки, способной дать ответ на неразрешимый вопрос.

Декер встал посреди столовой и осмотрел все четыре угла помещения. Потом прошел в кухню и повторил осмотр. Затем вышел на разгрузочную платформу.

Он не видел ничего, даже примерно соответствующего тому, что искал. Проблема заключалась в том, что ему не хватало информации. Вечная проклятая проблема в полицейской работе.

«Мне не хватает информации. Человеку, который ничего не забывает, не хватает информации. Смешно, а?»

Но если информации не хватало Декеру, то, возможно, ее не хватало и стрелку. Возможно, тому пришлось обратиться к человеку, у которого она была.

«Или который знает другого человека, у которого она была. И теперь эта теория, будучи доведенной до конца, может ответить на несколько вопросов».

Школа была объектом, зданием. Ее могли реконструировать. За прошедшие десятилетия ее определенно реконструировали. Подвесных потолков в 1946 году точно не было. Что еще добавили или убрали?

«Или прикрыли? Потому что оно уже не нужно. А потом забыли».

Декер проскользнул в библиотеку и жестом подозвал Ланкастер. Она закончила говорить по телефону и двинулась к двери, где стоял Амос. Он прекрасно понимал, что специальный агент Богарт и его специальный агент-писарь Лафферти наблюдают за ними из дальнего угла помещения.

Декер со скучающим выражением лица тихо сказал Ланкастер пару слов. Со стороны могло показаться, что они просто болтают о каких-то пустяках. Потом оба повернулись и вышли из библиотеки.

Едва оказавшись в коридоре, Ланкастер заговорила:

— Ты правда думаешь, что это возможно? В смысле, я никогда о таком не слышала.

— Если ты о чем-то не слышала, это еще не значит, что оно не существует.

— Ты ходил сюда. Ты когда-нибудь слышал разговоры о чем-то подобном?

— Нет. Но мне никогда не приходило в голову поспрашивать. И потом, это может быть очень старая штука. Точнее, она и должна быть старой.

— Но кто может знать наверняка? Судя по твоим словам, его должны были построить шестьдесят с лишним лет назад. И возможно, им никогда не пользовались. Все, кто что-то об этом знали, уже умерли или вот-вот умрут.

— А ученики тех времен?

— Ну, сейчас им уже много лет. А учителя почти наверняка умерли.

— Все равно должен быть какой-то способ, Мэри. Должны остаться документы…

Они вышли на улицу, и тут Декер оборвал фразу. Он смотрел налево, где была старая военная база.

— Документы должны остаться у армии, — заметил он.

— У армии? Почему?

— Эта база была размещена здесь с какого времени, с тридцатых?

— Примерно. Тут работал мой дед, да и половина населения Берлингтона. Во время Второй мировой у них было большое строительство, как и на всех военных объектах страны.

— Значит, база была однозначно построена раньше школы. И множество родителей, работавших на базе, отправляли своих детей в Мэнсфилд.

Ланкастер, кажется, сообразила, к чему он клонит.

— И ты думаешь, они предложили его построить?

— Что, если прадед Дебби Уотсон, который работал на базе с конца шестидесятых годов, знал о нем и рассказал малышке Дебби, когда жил с ними?

— То есть ты считаешь, она могла рассказать об этом стрелку?

— Я не могу придумать другую причину, зачем она ему понадобилась.

— Но как он мог выяснить, что Дебби об этом знает?

— Есть много способов. Сейчас это не важно. Однако если я прав, мы узнаем, как стрелок незамеченным добрался от столовой до дальнего коридора. И если у нас получится, мы сможем отмотать назад и выяснить, откуда пришел этот сукин сын.

Они торопливо пошли к машине Ланкастер.

А из окна за ними наблюдал специальный агент Богарт. И человек из Вашингтона не выглядел довольным.

Специальный агент Лафферти, стоящая рядом, энергично делала заметки.

Дверь открыл Джордж Уотсон. Он был растрепан, на правой щеке переливался желто-розовый синяк.