Дональд Гамильтон - Сеятели смерти. Задание — Токио

— Сэм!

— Одну минуту.

Пройдя в ворота, Даррелл резко обернулся, пытаясь предупредить Йоко, чтобы она стояла на месте. Но опоздал — он даже не видел, кто нанес удар. Еще мгновение назад он прислушивался к свисту ветра, всматривался в странную тень, затаившуюся за столбом тория…

Потом что-то взорвалось у него в черепе.

И он провалился в пустоту.

Боль нахлынула не сразу. Выплыв из кромешного мрака, Даррелл был тут же ослеплен ярким светом, который, казалось, раздирал на куски глаза и сознание. Даррелл попытался повернуть голову, но не смог — жуткая боль вгрызлась в череп, помрачая сознание.

Даррелл зажмурился и, прикусив губу, подождал, пока боль стихнет.

— Даррелл? — негромко окликнули его.

Голос Иоко спросил:

— Он жив?

— Разумеется. Я же обещал тебе, что он останется в живых.

— Пожалуйста. Это ведь я виновата…

Внезапно сознание Даррелла прояснилось и он вспомнил храм, деревянный торий, резные полированные украшения в виде драконов и псов с разверстыми пастями и еще какие-то тени — тени людей, затаившихся позади тория и поджидавших его. Он не слишком корил себя за то, что попал в ловушку. Даррелл ожидал ее, причем знал почти наверняка, что подстерегут его именно там. Он с облегчением убедился, что Иоко жива и невредима.

— Даррелл? — снова окликнул тот же голос.

Пожалуйста, позвольте мне помочь Биллу, — взмолилась Иоко.

— Даррелл?

Даррелл снова открыл глаза, но ничего не увидел и в первое мгновение испугался, что ослеп. Однако в следующую секунду из тумана выплыло лицо. Даррелл поморщился, попробовав хоть чем тнибудь шевельнуть. Насколько он мог судить, все работало, однако он был туго связан по рукам и ногам. Зубы его застучали, а по телу побежали мурашки. Лишь в этот миг Даррелл осознал, что лежит абсолютно голый.

— Прошу прощения, — голос был вежливый, воспитанный. — С таким человеком, как вы, Даррелл, я предпочитаю ни в чем не полагаться на случай. Мы обыскали всю вашу оДежду и обувь — вплоть до последнего стежка. И нашли термитные заряды, пистолет, кинжал и газовые бомбочки. Очаровательное снаряжение. Правда, если верить вашему досье, то пользуетесь вы им крайне редко.

— Катитесь к дьяволу, — пробормотал Даррелл.

Голос напугал его. Он казался неестественным, словно принадлежал роботу. Даррелл прокашлялся и чуть повернул голову в сторону голоса. Наконец он различил лицо говорившего. По Пинг-тао— круглая, коварная, жестокая и безжалостная физиономия. По улыбался. В его голосе звучала насмешка. Скорее даже — издевка. А смеялся он как-то плоско — звук напоминал хлопанье змеиного хвоста о камень в сухую погоду.

— Нет, мой дорогой Даррелл, это вам суждено сегодня ночью встретиться с нашим рогатым другом из преисподней, а не мне.

— Как Черчилль? Он у вас?

— У нас, у нас. Он был в рекане. Совсем болен, бедняжка — весь горит, бредит.

— Он умирает?

— Боюсь, что да, если госпожа Камуру не поможет нам.

— А вы не боитесь от него заразиться?

Медоточивый голос По казался довольным.

— Да, мы, конечно, рискуем, оставаясь здесь, но теперь мы не одни. С нами — наш счастливый талисман, госпожа Камуру. Гарантия нашего здоровья и безопасности. К тому же доктор Тунг, мой друг, принял все меры предосторожности. Доктор Тунг— блестящий специалист по древней медицине, а также замечательный мастер развязывать языки. Вы меня понимаете?

— Да, я наслышан о ваших пытках, — угрюмо ответил Даррелл.

— Теперь вы наконец сумеете испытать их на собственной шкуре — это я вам обещаю. Впрочем, не сейчас. Нам с вами пора в дорогу. Все уже готово. В «Павлине» вам будут рады, Даррелл. Вас уже давно заждались. Мечтают порасспросить про тайные операции секции «К». Вы уже слишком долго числитесь в списках Черного дома, мой дорогой сэр.

Даррелл понемногу пришел в себя. Насколько он мог видеть, лежал он посреди синтоистского храма Собуен, стены которого были расписаны изображениями цветущих ирисов, ни один из которых не походил по окраске на другой. Сад ирисов. По нашел достойное применение пустующему храму. У стены слева стояли в ряд вырезанные из дерева животные из японской мифологии; каждая статуя была раскрашена и позолочена. Поднять голову Даррелл не мог — ее удерживали путы. Он лежал совершенно беспомощный и голый. Никогда в жизни Даррелл не ощущал такого унижения и бессилия.

— Йоко? — позвал он.

Ее голос был преисполнен сочувствия.

— Я здесь. Мне они ничего не сделали. Но Билл очень болен. Я сделаю то, что просит По. Сначала ему нужна моя кровь. Я… Мне так странно все, что со мной происходит. Как будто я превратилась в лабораторное животное — в морскую свинку.