Владимир Югов - Человек в круге

Бог меня, видимо, наказал за доверчивость. Я пригласил Кравцова к себе. На его удачу, всегда штопором сидящая на своей жилплощади Юлечка Аврамовна в тот вечер «смоталась», как она говорит, «к старому любовничку, психиатру и сексопатологу», на свиданку. И я еще раз после того, как разбросали быстренько по столу закуску и выпивку, потерял бдительность, когда после двух рюмок Кравцову приспичило почему-то звонить.

— Ты знаешь, — шарахнул он по лбу своей мягкой, пухловатой ладонью (вообще он был рыхлым, как неутоптанный снег), — я вовсе забыл позвонить Зоеньке! Ой, ой, что будет!

— Кто такая — Зоенька? — Я наблюдал за ним, еще не чувствуя, что он играет.

— Да жена моя! Я же тогда ее привез оттуда! Она из ленинградских наших девчонок… Помнишь, к нам портнихи приехали в военторг? После техникума? Ты все забыл… Ой, разреши брякнуть?

— Да, пожалуйста, кто тебе не дает?

Вот тут я почувствовал фальшь. Он в коридоре говорил недолго. Так недолго не говорят с любимой женщиной. Я вышел в коридор сразу же, лишь что-то заподозрил. Он бросил трубку на рычажок и, собирая свои какие-то бумажки с общего столика квартиры в коммуналке, смотрел мимо меня.

Запихивая на ходу свои бумажки (оттуда он выудил телефон, точнее номер телефона. Неужели, — подумал я, — он забыл номер телефона собственной квартиры?) в задний карман брюк, он прошел мимо меня и занял не свое, а пустое место за столом. Я мельком глянул на него, он почему-то волновался. Я почувствовал тревогу. У меня всегда это предчувствие срабатывает.

Я остановился около телефонного аппарата. Кому позвонить?! Ага, понял! Я позвонил своему другу, заместителю главного редактора.

— Алло, — спросил я, после того, как я ему коротко сказал: «Я дома!».

— Не понял, — сказал он.

— Я дома! — мой голос просвистел. — Я дома!

— Погоди? Ну и что?

— Я дома! Дома! Позвонишь. Мы же договаривались!

Я бросил трубку и вернулся к Кравцову.

— Ты чего? Тоже звонил? — обеспокоенно спросил он.

Я беспечно кивнул головой.

— Договаривались с чудиком. Глушу его словесами: «Я дома, говорю!» А он — ну и что? Говорю: «Дома»… Опять: «Ну и что?» Понимаешь, все склеротики! Такая жизнь пошла… Обещал вечером привалить. Мы с ним книжку пишем об одном известном генерале!.. Вот жизнь!

— Да, это не та, что была у нас. Вот тогда в комсомольском бюро мы с тобой выкаблучивались! Не знаю, как перед тобой, а передо мной даже лейтенанты-комсомольцы на цырлах стояли!

— Да? А чего вдруг?

— А проштрафился? А выговорок? Ему же в партию вступать! Меня там все знали, как принципиального человека. Я жестокостью не обладал, но мог сказать нужное.

— Ты тогда меня спрятал, помнишь? Ведь тогда…

— Тогда ты с огнем играл, — уточнил Кравцов. — Тебя действительно жалко было. Ты тогда был зеленый, прямой, негнущийся. — У него была, оказывается, манера ехидничать.

Я поглядел на него, ткнул вилкой огурец. И тут услышал, как открывается наш дверной замок. Я приподнялся.

— Сидеть! — приказал Кравцов.

— Что?! — Я рванулся с места. — Кто там? — заорал.

— Это мы, татары. Сколько нас — раз!

В моих дверях стоял амбал, под два метра ростом, весь какой-то квадратный. Он был одет в джинсовку, модную, но чуть поношенную. Это я сразу увидел.

— Поговорим? — сказал амбал.

Он пропустил троих мальчиков, и они рассаживались за столом моим. Один нахально взял бутылку, налил рюмку, ткнул вилкой огурец, выпил и стал смачно жевать.

— О чем говорить? — спросил я амбала.

— О дяде Косте капитане, — сострил амбал и тоже потянулся к бутылке. — Не пропадать же добру! — Он налил полный фужер. — Буду в отключке, покосился на парня, который все дожевывал после рюмки огурец, — следи, чтобы не прибил.

— Ладно, — растянул парень и налил себе вторую рюмку.

— Оставь! — крикнул амбал. — Чего тебе, кино с коньяком? Или работа?

— Хорошо, — согласился парень. — Никак не буду более!

И засмеялся.

— Ты, чмурик, где водочку берешь? — спросил меня амбал. — В очереди стоишь?

— Привез с собой, — сказал Кравцов и обратился ко мне: — Слушай, я тебе обрисую обстановку. Я тут вроде старший. Позиция такая… Мы здесь по тому самому делу, которое начиналось еще тамочки. Ну ты помнишь, где начиналось… Если в двух словах, значит, так! Ты приносишь все бумажонки сюда, на стол. Додостаешь водочки. Мы все — и ты тоже — пьем. И айда в подполье. Ты в койку, а мы несем документики тому, кому они очченно нужные!

Я не стал долго томить их и отказал в документах.