Владимир Дэс: Человек укравший бога (сборник)

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Поначалу ничто не предвещало беды. Никакому предвидению, никакому шестому чувству не открывалось, что надвигается катастрофа.

Все было обыденно на Земле.

Обыденными были и взаимоотношения между мужчинами и женщинами.

Молодая бедная девушка была вынуждена пойти замуж за старого плотника. Смотрины уже состоялись. Плотнику девушка понравилась. И она к нему особой неприязни не ощутила: старичок дело свое знает, есть у него и достаток, необходимый для нормального проживания. В хозяйстве ему не хватало лишь молодой и сильной работницы – ведь плотницкое дело отнимает много времени, а дому нужен уход. В общем, родные сговорились.

Но девушке, еще не испытавшей радости первого поцелуя, первых объятий мужчины, знавшей лишь романтическую, мечтательную влюбленность в кого-то самого лучшего, самого сильного, самого близкого, ей нужен был другой. Но уже все было решено, родителям был отдан выкуп.

После этого закон Моисеев запрещал ей даже думать о ком-то другом.

Время шло. Близился день обручения.

Все чаще и чаще ее волновали мысли о перемене всей ее жизни. Все чаще и чаще она слышала насмешливые намеки, разговоры о том, что ей предстоит. Причем подруги открыто говорили, что она до самой смерти может остаться старой девой – ведь ее будущий муж из-за старости своей наверняка не сможет справиться с девственностью. А парни посмелее впрямую предлагали себя, чтобы она не умерла, так и не поняв, что такое счастье любви.

Когда до обручения оставалось два месяца, в их городе на сутки остановился римский легион, следовавший маршем в Египет. В дом, где жила девушка, поселили пятерых воинов. Четверо из них были уже опытные мужчины, что выражалось в хамстве, ругани и шуме, но пятый – совсем молоденький юноша в черных кудряшках и с миндалевидными глазами – был в походе первый раз. Он сидел в сторонке, не обращая внимания на своих, старших товарищей, и все пытался поймать взгляд Марии, накрывавшей на стол.

Вечером они случайно встретились в овчарне. И что там с ними случилось, она не сразу поняла. Утром же, когда легион ушел, и ветер заровнял пылью следы воинов на дороге и выветрил из дома их чесночно-козлиный запах, она уже спрашивала себя, а было ли что, не приснилось ли ей все, что произошло этой ночью.

И вновь потекла привычная жизнь.

В первую брачную ночь Иосиф, хоть и был очень стар, все же попытался исполнить свой супружеский долг. Каково же было его удивление, когда он понял, что Мария не девственна.

И для нее это также было полной неожиданностью. Но муж оказался добрым человеком. Он не стал позорить молодую жену. Не стал допытываться, с кем и когда было дело, лишь сказал:

– Все от Бога. – И ушел искать новый заказ по своему ремеслу.

А через несколько месяцев на свет Божий появился мальчик, на рождение которого из Небесной Канцелярии не обратил внимания никто, кроме приставленных к нему Ангелов: Ангела Добра и Ангела Зла.

Мальчик как мальчик, пусть и внебрачный.

Ангелы по очереди докладывали, каждый своему начальнику, о делах растущего младенца.

Один – о плохих. Другой – о хороших.

Да, впрочем, и дел-то никаких особых не было. Так, мелкие ребячьи шалости и первые уроки человечности.

Единственное, что отравляло мальчику жизнь, так это постоянные нападки сверстников по поводу его не вполне, так сказать, обычного рождения.

Необычность его рождения была очевидна: слишком уж отличался Иошуа от своих четверых братьев, да и Иосиф явно его недолюбливал; терпел, но не более.

Как ни скрывал бедный Иосиф, сын Давида, грех своей супружницы, но земля слухами полнится, и с течением времени все жители Назарета, конечно, узнали о постыдном рождении Иошуа.

Несчастный мальчик стал все чаще и чаще приходить с улицы с синяками на лице и с глазами, полными горьких еле».

– Папа! Мама! Почему меня дразнят на улице и говорят, будто папа мне вовсе не «папа»?

Иосиф врать ребенку не мог и не хотел. Он молча отворачивался от мальчика, брал в руки инструмент и принимался за свою работу.