Елена Шапран - Узнать в толпе

– Мы вас на военном самолете можем доставить до Астрахани! – сказал Владимиру начальник учебного полигона, рассматривая письмо-рекомендацию Отто Шмидта. – А дальше до Калуги вы уж сами!

Из Астрахани до Ростова Владимир добрался на грузовике, который вез арбузы. Разговорчивый водитель пообещал у своих друзей-приятелей попросить помощи.

– Домчим мы тебя, товарищ физик, до твоего университета к началу учебного года! Не переживай! – сказал он. – Кстати, Фёдор. – Добавил он и протянул Владимиру огромную пятерню.

В Ростове Владимир переночевал в гостинице. На удобной кровати в одноместном номере он, наконец, привел в порядок свои мысли. Пока все складывалось удачно, никто его не задерживал, паспорт и мандат ни у кого не вызывали подозрений. Фёдор договорился со знакомым шофёром, чтобы Владимира довезли до Сталино [19].

– Ты, товарищ физик, не стесняйся, – прощаясь, сказал ему Фёдор. – Всегда спрашивай у нашего брата. Вдруг кому-то по пути! А если не по пути, так завсегда ж договориться можем!

В Сталино Владимиру сказали, что прямо до Калуги можно доехать из Житомира. Он сел на киевский поезд, а потом из Киева добрался до Житомира на попутной машине. Совет Фёдора оказался очень дельным. Пожилой водитель грузовика, фронтовик, вошел в положение «товарища физика») и взял с собой в рейс. Выехали рано утром, и в Житомире были уже к обеду.

На вокзале Владимир выяснил, что поезд до Калуги будет только завтра вечером. Он выпил два стакана чая в буфете, купил еще горячую булку и сел на свободную лавочку в зале ожидания. «Ну, наконец-то, последний этап, и я в Калуге, – подумал он, – а дальше разберемся. Устал я очень. Надо бы найти гостиницу, не сидеть же всю ночь на вокзале!»

Возле него вдруг села черноволосая кудрявая девушка. Он улыбнулся – девушка была очень красивая. Одета она была в старенькое платье, худенькие плечи украшал застиранный платок. Владимир открыл портфель и достал булку…

Было уже около полуночи, а Зоя и Зиновий Моисеевич-Владимир Андреевич все разговаривали.

– Как-то не могу назвать вас Владимиром Андреевичем! – улыбнулась Зоя. – Непривычно. Буду называть вас дядей Зямой, как всегда!

– Да я уже и сам привык за столько лет быть Зиновием. Благодаря Эммочке, я смог выжить. Если бы я ее не встретил тогда на вокзале, меня бы уже давно вычислили, и расстрел на месте был бы для меня спасением.

Дядя Зяма помолчал немного и продолжил рассказ.

– Бог долго не давал нам детей. Не торопился, наверное. Ждал, когда мы перестанем бояться и оглядываться, закрывая дверь. Когда умер Отто Юльевич Шмидт в 1956 году, я уже немного успокоился. Раз до сих пор он про меня не вспомнил, то другим до меня и дела не было. А перестал бояться я уже после смерти Сталина. Летом 1966 года мы с Эммочкой один единственный раз поехали в Цхалтубо по путевке. И произошло чудо! Она оттуда приехала беременной! Как мы были счастливы! Вовка очень радовал нас! То, что у него была лейкемия, мы узнали только после его смерти. Эммочка сразу постарела. Всего два года пожила и умерла. От тоски, наверное. А я вот все живу и живу. Никак Бог не приберет меня. Вот сто лет отпраздновали! – улыбнулся он. – Ну пусть восемьдесят восемь! Так тоже ведь много!

– Вы еще совсем молодой человек! – засмеялась Зоя.

Она начала воспоминать, как они с Вовкой сидели за одной партой и вообще были не разлей вода. Вовка был гордостью школы, учителя за него буквально дрались. Он был победителем всех городских и областных олимпиад, причем по всем предметам. Бледный и худой, он постоянно ходил с книгами в руках, читал их и на ходу, и на уроках, и на речке на коровьем пляже, куда они с Зоей летом часто ходили. Зоя купалась, прыгала с деревянного причала в воду, а Вовка сидел с книжками на берегу и, если заходил в воду, то только по колено, слегка брызгал руками в лицо и снова погружался в чтение. За лето он успевал просмотреть все учебники на два класса вперед, а потом в течение года читал научные журналы. Неудивительно, что он был лучшим учеником в школе.

Однажды, когда они с Зоей шли домой после уроков (это было в седьмом классе), Вовку окружили четверо старшеклассников.

– Ну, что ты, жидёнок! – начали они его пинать, – бегаешь тут и ходишь спокойно, и никто тебе до сих пор рыло не начистил?

Зоя уже приготовилась защищать его, но Вовка спокойно и неторопливо сказал:

– Во-первых, не жидёнок! Я – а идише коп, что значит, еврейская голова! Это интонационная вербальная фраза. Если вы хотите меня обидеть, то нужно говорить пренебрежительно: «Ай! А идише коп!», и всем будет понятно, шо я шлимазл! А если хотите меня похвалить, то вы цокаете языком и говорите торжественно: «Ай! А идише коп!». Это значит, шо у вас есть повод для счастья! Это во-вторых! А в-третьих… – Вовка улыбнулся. – Как вам нравится во-вторых?