Раяна Люпин - Осколки жизни

Алек без стука зашел в комнату.

– Я приготовил нам обед, Софи. Пойдем есть.

София физически чувствовала то, что муж тяжелым взглядом вынуждает повернуться к нему, но она не сделала этого. Только кивнула.

Уютная кухня наполнилась запахом еды, слабо доходящая до второго этажа, и, почуяв благовоние, София без всяких колебаний спустилась вниз, после того, как Алек спустился первым.

– Нужно отвлечься, – мягко произнес муж, пока снимал запачканный красным соусом фартук.

Две керамические тарелки со спагетти, налитые томатным соусом, ждали, когда ими полакомится. Легкий пар поднимался вверх над пищей, постепенно растворяясь в пространстве – это указывало на то, насколько блюдо горячее и свежее, и не состряпана из китайской лапши быстрого приготовления, обычно которую Алек берет на работу.

– Согласна, надо заняться чем-нибудь, – София села за стол и придвинула тарелку к себе.

Еле скрывая дрожь, она вилкой нелепо зацепила спагетти, и попробовала их. Богатый вкус сочных томатов, нежного мяса, заставляли ее на время отойти от реальности.

– Вкусно, да? – муж заметил, как жена наслаждается послевкусием. Для него лекарство от слабости и бессилия – еда. – Сегодня полицейские с большой вероятностью должны были расспрашивать жителей этой улицы, но если к мистеру Робинсону придут копы, у него найдется медицинская справочка, что все эти дни он пролежал дома, употребляя лекарства, чтобы немного перебить боли в спине.

София перестала поглощать еду и с негодованием уставилась на Алека.

– Ну как может добренький Кэмерон Робинсон – наш семейный друг – убить десятилетнего мальчишку? Такой бред никому не придет в голову, да, Софи?

– Ты в порядке? – она в ступоре наблюдала за внезапными и довольно странными изменениями мужа.

Она готова была порвать его, забить рот тем самыми макаронами, только для того, чтобы он заткнулся. Сердце билось бешено, дыхание сбилось, во рту пересохло. Откуда эта злость?

– Я в полном порядке, – ответил он, а затем продолжил. – Правда лишь известна ему… Робинсон слишком подозрительный. А он действительно похож на тех ненормальных: в очках, сутулится, робкий такой. А может ему реально дети нравятся? Как ты думаешь?

– С меня хватит! – София накинулась на мужа, но он не позволил ей сделать и одного удара, так как завел ее локти за спину.

Она пыталась вырваться, что у получилось удачно. В голове не терзает человеческое «я», вместо него было ровно ничего, кроме слепой ненависти.

– Эй! – Алек прижал жену к стене, пытаясь как можно сильней удержать ее. – Усмирись, я сказал! – злобно рявкнув, он все-таки схватил исхудавшие руки как следует.

– Ты понимаешь, что несешь?! Никакой сосед не причастен к убийству нашего мальчика! Он болен! А Пол был один в парке, без Кэлли! Ее мать мне так сказала! Что с тобой такое, а? – София выкрикивала это словно в бреду. – Наш Пол на небесах, ем у там чудесно! – себя убеждая, надрывным голосом проговорила она.

Крепкая схватка постепенно ослабилась. София успокоилась, огоньки кропотливо угасали, но в душе царила та еще буря. Казалось, вот-вот она или задохнется от глухой боли внутри, или же, если повезет, разрыдается вновь. Каждый из них хотел одного: конца всего этого ада, который, как они предполагают, будет длится вечность. Закрыв лицо ладонью, Алек начинает беспричинно смеяться над неведомыми размышлениями.

– Несмотря на происходящую ситуацию здесь, в тебе, оказывается, по-прежнему, живет отчаянно верующая в Бога девчонка. И как ты поверила в чьи-то слова? Дурочка.

Когда человек загнан в тупик, он думает, что не существует выход. Даже до этого ему пришлось увидеть многие трудности. Даже до этого ему удавалось находить цель, чтобы продолжать бороться, то человек сходит с ума, у него сжимаются все жизненные соки, он, в прямом смысле слова, становится бездушным роботом.

– А где заверения о том, что месть не заставит долго ждать? – он поспешно побрел к выходу, не надевая куртку. – Наверное, так лучше, да? Без надежд, иллюзий? – Алек вышел во тьму, оставляя жену совсем одну, среди беспрерывного потока мыслей, которые угнетают ее.

Действительно, по приказу инспектора Даниэля Фрауса до полудня полицейские разнюхивали этот округ и дом Робинсонов. Перед тем, как глава семьи впустил их дом, мужчина вел себя естественно, отвечая на простые вопросы вроде «Знаете вы этого мальчика?», «Когда вы видели его в последний раз?», и тому подобное. Самое интересное заключалось в том, что светловолосый ребенок Кэмэрона выглядел брошенным на улицу котенком: она не желала находиться на допросе, пусть и в домашней обстановке. Стражи порядка в Болест-Вилле немного знали свое дело, поэтому неравнодушно отнеслись к поведению Кэлли.