Раяна Люпин - Осколки жизни

– Привет, меня зовут Розита. Я знаю, тебе сложно раскрыться нам, но ты можешь отвечать на мои вопросы «да» или «нет», милая, – детектив-констебль обладала мягким голосом, и маленькая свидетельница чувствовала, что женщина излучает доброту и ей можно доверять.

– Я хочу поговорить одна, но с вами, – потребовала Кэлли.

Когда встревоженные родители вместе с несколькими полицейскими ушли, Кэлли уже вовсю болтала о своих увлечениях, любимых предметах, об компьютерных играх. Позже детектив мягко перешел к теме, которую ребенок тщательно обходил стороной.

– Вы ждете от меня рассказы про моего друга, не так ли? – с серьезностью, как у настоящего взрослого, спросила Кэлли.

– Честно говоря, дорогая, ты бы помогла нам, – лучезарно улыбнулась Розита. – Ты спасла бы других людей от монстров.

– В мире полно монстров, я знаю, – она одобрительно кивнула, соглашаясь с мнением. – И, почему то, ужасные вещи случаются с хорошими людьми? Это нечестно.

– Но ты победишь несправедливость, если только скажешь, где ты была двадцать восьмое октября?

– Я обманула маму и папу, пошла вечером в парк, там меня встретил Пол. Кстати, он тоже обманул тетю Софию. Он сказал мне в парке, что любит меня, ну я испугалась и побежала домой, – она стала нервно болтать ногами, осторожно произнося слова. – Я плохо поступила? Вы меня посадите в тюрьму? – опасливо глянула Кэлли на свою собеседницу, чтобы проверить, реально ли полицейские арестуют ее.

– Нет, милая. А у Пола среди знакомых были взрослые?

– Неа. Мы не должны разговаривать с чужими дядями и тетями. Может, он обиделся на меня и спрятался далеко-далеко… как вы считаете?

Балансируя на стальной стремянке, Делорис окунула тряпку в ведро и энергично протирала панорамное окно, пытаясь убрать налипшую грязь. Толку было мало, на стеклянную поверхность сразу же оседала свежая пыль, летящая с дороги.

Сквозь окно она видела милую, родную гостиную, интерьер которой подбирала лично сама. Белый двухместный диван располагался в центре помещения, а перед ним простенький столик, на нем же валялась открытая на середине книга. Делорис предпочитала сидеть в обнимку с хорошей книгой, нежели проводить попусту время с телефоном – хоть его и не было. Такая роскошная, неосуществимая мечта отдохнуть, прогуляться по городу, ведь дом и семейную жизнь обустроил муж, и даже насчет окон ее мнения никто не спрашивал. Хозяин велел такие окна – так и будет.

С чувством выполненного долга, она мысленно поставила галочку в пункте «генеральная уборка» и слезла со стремянки. После освежающего душа, Делорис принялась рассматривать свое отражение в зеркале, находя недостатки или задумываться, сколько ей нужно сбросить вес, чтобы стать более идеальной. Ее голову украшали густые каштановые волосы, которыми очень гордилась в подростковом возрасте; сломанный нос вполне органично смотрелся на чистом, схожий на мел, лице. И она в глубине души радовалась, что Норман перестал бить ее, и не надо больше страдать из-за долговременной регенерации после этих травм. Конечно, в больницу ее никто не вез, бросали в клетку и заставляли самой лечиться, без обращения за помощью в интернете, телевизоре, соседям.

Муж до того, как ушел на работу, очередной раз напомнил Делорис, что придет не рано или поздно в обед. Это было их неформальным правилом: приходить ровно в двенадцать часов. Хотя общее требование обычно принадлежало Норману. Делорис не разрешалось часто выходить на улицу. С подругами нормально не встречалась с тех пор, когда совершила ужасную ошибку в своей жизни – пойти под венец с Норманом и остаться наивной и счастливой Делорис Джонсон, а угнетенной Делорис Фишер.

Они познакомились, когда ей было девятнадцать, а ему тридцать три. Тогда Делорис нравился особый характер Нормана, в нем она нашла какую-то целеустремленность, благородство, смелость – одним словом, считала его идеальным мужчиной, с которым ее трудная жизнь в болест-виллских трущобах наконец превратиться в беззаботную. Жаль, что люди верят во все то, что соответствует их мировоззрению.

Делорис стояла за кухонной плитой, готовя суп на обед, чтобы ее муж не был столь агрессивным, когда приедет домой. Работа среди, как он их называет, «безмозглых» студентов бесит его не меньше, чем встреча с женой. Поэтому она отчаянно повторяет себе уже тринадцать лет: «Иди на уступки. Будь примерной. Не противоречь потребностям Нормана». Каждый раз, когда она внезапно осознает, что находится в импровизированной клетке, болезненно сжимает грудную клетку вплоть до потери дыхания.