Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

К утру бабуле стало лучше. Она начала кашлять помягче, не так натужно, и жар спал. Я сварганил отличную глазунью с ветчиной и помидорами, и бабуля с аппетитом поела. После завтрака я дал ей выпить травы.

– Спасибо тебе, Володичка. – Голубые, слезящиеся глаза смотрели на меня с нежностью. – Если б не ты, померла бы…

– Я тебе дам, померла! – сердито ворчал я, а внутри меня тлел уголек тревоги.

Бабуля – единственный близкий человек, который есть у меня на свете. После смерти отца с матерью начали твориться всякие нехорошие дела. То она на подоконник встанет и стоит, глядит на двор, то украдкой веревку на шею примеряет. То купит в аптеке пузырек со снотворным и, закрывшись в ванной, подбрасывает его содержимое на руке.

Меня, двенадцатилетнего, тогда обуял ужас. Я боялся заснуть, все следил за матерью, мне казалось – вот закрою глаза, а проснусь, и ее уже не будет в живых. Я никому не говорил, что творится у нас дома, кроме Майи. Она приходила к нам, и тогда я мог хоть немного расслабиться и поспать. Как-то Майя сказала мне, что так больше продолжаться не может – мать надо показать врачу. Психиатру. Легко сказать – показать. А как? Она и слушать не хотела, чтобы идти к доктору. На все уговоры упрямо твердила:

– Я здорова!

И тут – о радость! – к нам приехала бабуля Тоня. После смерти отца она три месяца сидела у себя в деревне, ни с кем не общалась, почти не выходила из дому. И вот решилась, приехала. Бабуля сразу поняла, что дело труба. Через день к нам домой пришли двое дюжих мужчин. Они закрылись с матерью в комнате, о чем-то долго беседовали. Потом послышался ужасный крик. Это был даже не крик, а вопль раненого зверя. Бабуля поспешно схватила меня в охапку и утащила в соседнюю комнату, плотно захлопнув дверь. Когда минут через двадцать мы вышли в коридор, матери в квартире не было.

Ее положили в больницу. Надолго. Тогда я впервые услышал страшное слово «шизофрения». Его шепотом произнесла бабуля, когда говорила с кем-то по телефону. Бабуля осталась жить у нас дома. Она вставала с петухами, готовила, намывала полы, стирала и гладила мою одежду. Когда я просыпался, на столе в кухне меня неизменно ждало блюдо, полное румяных блинов, оладий или пирожков.

Бабуля умела не только потрясающе готовить и содержать дом в стерильной чистоте. Она неплохо разбиралась в математике и иногда помогала мне делать домашнее задание. Также она всегда знала, как правильно пишется то или иное слово, и ей не требовались для этого учебники.

Не скрою, я скучал по матери. Первое время все ждал, что ее выпустят из больницы, и она вернется домой. Прежняя, красивая, веселая и молодая. Но время шло, а ей становилось только хуже. Смерть отца погубила ее, лишила жизненных сил. Даже я стал ей не нужен. Она жаждала уйти туда, куда ушел ее любимый, и никакие лекарства не в силах были помочь ей.

И постепенно я привык. К бабуле, к ее тихому, ласковому голосу, к мягким рукам, к доброму, немного беззащитному взгляду. Я боялся лишь одного – что и она покинет меня, как отец и мать. Я берег ее, не давал поднимать тяжести, следил, чтобы она отдыхала, научился убирать квартиру. Летом она взяла меня в деревню, и там на воле и свежем воздухе я провел счастливых три месяца.

Так и повелось. Осенью и зимой мы жили в городе, а в конце весны съезжали в деревню. Мать умерла через четыре года. Я окончил школу, поступил в академию. Когда мне исполнилось восемнадцать, бабуля тихонько собрала свои вещи и уехала насовсем.

– Ты теперь взрослый, Володичка, не хочу тебе мешать. Живи один, ты все умеешь. А я всегда буду рядом. Если что, приеду. Или ты ко мне.

Соседи и друзья наши недоумевали: как можно оставить одного совсем юного мальчишку? Не ровен час, начнет водить компании, сделает из квартиры притон либо станет питаться в сухомятку и наживет гастрит. Но бабуля Тоня была мудрой женщиной. Она знала, что никаких компаний я водить не буду, а уж готовить я умел не хуже любой хозяйки.

Сначала она приезжала ко мне каждые выходные, потом раз в две недели, потом раз в месяц. Мы часто созванивались, я знал, что мог рассказать ей об всем, что меня интересует и волнует.

Последние годы бабуля Тоня сильно сдала. Согнулась, похудела. Стала часто болеть. Я в любое время срывался и ездил к ней. Предлагал взять к себе – но она категорически отказывалась. «Я в своем доме всю жизнь прожила, в нем и помру»…

– Поправляйся, бабуля, а я к тебе на неделе еще приеду, вечерком, после работы. Машину починю и приеду.