Вера Арье - Весна умирает осенью [litres]

Знаете, я мог бы вам сейчас сказать, что хотел оказать ей помощь. Но врать не стану. Я стоял в дверях словно парализованный и смотрел, как она умирает от удушья. Однако в ту секунду я видел не ее обезображенную мину, а беспомощное лицо моей родной сестры. И думал о том, что через несколько месяцев точно так же будет мучиться Таня – ловить ртом воздух, сипеть и задыхаться и я ничем не смогу ей помочь. А ведь должен был, понимаете… Должен!

Оливия взглянула на Горского обескураженно, пытаясь понять, что потрясло ее больше: сам поступок или же признание в содеянном. Ведь по закону «оставление в опасности» – тоже преступление!

– Вы думаете, я не осознаю, что за неоказание помощи мне причитается срок? Я все понимаю, – продолжил Горский. – Однако, несмотря на отпечатки пальцев, полиции трудно будет доказать, что я был в доме непосредственно в момент Зоиной гибели. Я мог уйти за минуту до этого. Из дома ведь ничего не пропало, верно? И свидетелей не было. «Жалкий букетик» и смятые письма я забрал, с «Метеоритом» вот только промахнулся…

– Если на вас падет подозрение, полиция запросит данные у компании сотовой связи. После чего установит местонахождение вашего телефона в момент смерти актрисы, – нехотя возразила Оливия.

– Ну, во-первых, с точностью до минуты время ее кончины установить не получится. А во-вторых, телефон я оставил в номере мотеля. У меня обычный кнопочный аппарат, не смартфон. В нем даже нет Гугл-карт… Я его отключил по приезде во Францию, чтобы не списали деньги за роуминг – мне такие расходы ни к чему.

– Но вы же только что все выложили без утайки. Зачем? Вы не боитесь, что…

– Я уже ничего не боюсь, Оливия. Я лишь хочу быть рядом с Таней, когда пробьет ее час. Надеюсь, вы дадите мне такую возможность – ждать осталось недолго. А потом поступайте, как знаете… Видимо, я это заслужил.

Он поднялся и повернулся к ней спиной, вновь уставившись в заиндевевшее окно.

Оливия прислонилась затылком к шершавой стене: приехали… И как же теперь быть?

– Простите, дружище, что ничем не смог вам помочь, – извинился Вилар. – В национальной полиции у меня контакты есть, а вот среди жандармов – ни одного. Довиль, к сожалению, находится в их юрисдикции. Поищите знакомых по своим каналам: добыть копии актов о вскрытии должно быть несложно…

Отложив телефон, Родион продел ножку запонки в узкую прорезь манжета. Затем распахнул створки шкафа, чтобы достать пиджак. Ежегодная расследовательская конференция были событием, на котором он предпочитал выглядеть формально.

Однако дважды перебрав все вешалки и даже заглянув в гардероб Оливии, нужной вещи он не обнаружил…

Перегнувшись через перила лестницы, Родион позвал Саломею. Та стояла возле лимонного дерева, опрыскивая его каким-то составом.

– Вы не видели мой синий пиджак? У меня сегодня важное мероприятие.

Лицо Саломеи вытянулось.

– Матерь Божья… Я ж его в ателье снесла. Там подклад чуть отошел, и я решила, что пора подправить. А забрать вчера и забыла! Жандарм мой задержек не любит, у него вечно все по минутам рассчитано. Подъехал к дому ровно в шесть и давай названивать. Мы в опера-буфф собрались, он очень торопился… Простите бога ради, месье Лаврофф! Я сейчас мигом сбегаю!

– Погодите, Саломея. Какой буфф, зачем жандарм, куда сбегаю? – занервничал Родион, пытаясь вычленить хоть какое-то здравое зерно из этой словесной каши.

– Жан-Пьер – мой компаньон. Он служит в жандармерии. Мужчина пунктуальный, во всем любит порядок. Купил билеты на спектакль. Вчера после работы заскочил за мной на авто… И я в спешке забыла про ателье.

Тут наконец все встало на свои места.

Родион припомнил совсем недавний эпизод: дождливый вечер, сумрачный пассаж, человек в форме спешит навстречу Саломее и, распахнув над ее головой объемный зонт, провожает до дверей служебного «Рено».

– А сегодня Жан-Пьер за вами заедет?

– Конечно! Он не любит, когда я возвращаюсь одна. Райончик-то у вас сомнительный!

Родион усмехнулся, вспомнив о наценке, уплаченной в свое время за престижность этого «сомнительного райончика».

– Ладно, – махнул он рукой, – надену другой пиджак. А с жандармом хотелось бы побеседовать… Организуете?

Жан-Пьер оказался человеком не только пунктуальным, но и порядочным. По просьбе Родиона он навел справки, однако копии с отчетов о вскрытии делать отказался – это противозаконно. Но все же рассказал ему кое-что важное: Жак Соланж и Адель Мерсье были сравнительно молодыми людьми. Их смерть наступила неожиданно, без видимых причин. Поэтому судмедэксперты на всякий случай отправили образцы их крови в архив. В течение года при необходимости пробирки можно будет извлечь и провести повторное химическое исследование. Правда, для этого потребуется постановление правоохранительных органов. Если у родственников умерших появились основания для подозрений, им нужно срочно обратиться в полицию и потребовать расследования.