Вера Арье - Весна умирает осенью [litres]

– И что вам ответила Зоя?

– Да ничего.

Оливия нахмурила брови. Выходит, рассказывая про загадочное возвращение «Весны», Зоя предпочла умолчать о том, что прекрасно знала имя ее отправителя.

Однако возможен и другой вариант. Посылку принял Портман – об этом было известно с самого начала. Возможно, «меценат» решился ее вскрыть и, обнаружив письмо от бедного родственника из Сибири, уничтожил его. После чего вручил коробку Зое, солгав, что нашел ее на пороге дома.

Эта версия событий казалась Оливии вполне правдоподобной: Адель Мерсье в последнем разговоре с Родионом утверждала, что между Вишневской и культурным фондом был заключен договор. Пока неизвестно, в чем он состоял, но появление у Зои законного наследника могло сильно спутать аферистам карты.

Если бы Родион сейчас был рядом, он бы мгновенно развеял сомнения, подкрепив эту версию аргументами или же разом ее опровергнув. Все-таки Оливии его не хватало…

– Могу я задать вам один вопрос? – обратился к ней Горский.

– Конечно. Откровенность за откровенность, – кивнула она.

– Каким образом вы догадались, что я побывал в Довиле? Как вообще вы вышли на меня?

– Да слишком много совпадений, – пожала плечами Оливия. – Начать хотя бы с самого мелкого. Если бы в день смерти у Зои на столе стояла коробка шоколада «Коркунов» или ассорти «Красный Октябрь», я бы не придала этому значения: подобные наборы продают в каждом российском аэропорту. Но «Сибирский метеорит» выпускает крошечное частное предприятие, которое находится в Зиминске. Такие конфеты и в Москве-то не продают! Что им было делать в Довиле? Но, конечно, само по себе уликой это не является – даже несмотря на тот факт, что ваша сестра долгое время работала в одноименной фирме. По-настоящему моя гипотеза оформилась после того, как обнаружился инвентарный номер «Весны». Я связалась с солидным экспертом, который дал мне наводку на ваш музей. Оказалось, что он тоже находится в Зиминске… Но окончательная уверенность в том, что я не ошибаюсь, появилась у меня лишь вчера, когда я увидела рисунок Тани. Он совершенно неотличим от оригинала.

– Танюша очень талантлива, – заметил Горский. – Она могла сделать копию и с репродукции. Вы наверняка заметили в шкафу полноцветное издание с собранием работ Андрея Вишневского.

– Конечно заметила. Точно такой альбом был и у Зои, я держала его в руках. Однако мне показалось странным, что на Танином эскизе отсутствует один фрагмент – левый уголок. Это говорит о том, что основой для рисунка послужил обгоревший оригинал. Я видела акварель совсем недавно и даже сделала ее фотоснимок, так что сравнить было несложно… А сегодня вы мне сами рассказали, что, вытащив «Весну» из огня, прятали ее у себя. До тех пор, пока не подвернулся случай отправить ее Вишневской.

– Да уж, – сокрушенно покачал головой Горский, – преступник из меня никудышный. Но затевая эту аферу, я ведь не знал, что все так плохо кончится! Я всего лишь хотел установить контакт с единокровной сестрой. Вернуть Зое то, что принадлежало ей по праву рождения. Сам распорядиться этим сокровищем я не мог, и работа великого художника прозябала в уездном музее столько лет. В Париже для нее нашлось бы лучшее место. К тому же моя ситуация была совершенно безвыходной. Что, в конце концов, я терял, расставшись с этим предметом?

– А почему вы были так уверены, что посылка дошла до адресата? Вдруг ваш курьер солгал?

– Я умею читать по-французски, – усмехнулся Горский. – Новость о чудесной находке быстро просочилась в прессу.

– Да, действительно, – согласилась Оливия. – Словом, вы решили поехать в Довиль…

– Я пролистал программу «Русских сезонов» и обнаружил там имя Зои. Она должна была открывать фестиваль торжественной речью и под конец вручать участникам статуэтки. У меня оставалась немного денег от того, что удалось собрать для Тани в Интернете. Одолжившись у друзей, я наскреб на билет и ночевку в мотеле на окраине Довиля. Туристическую визу во Францию получить сейчас несложно, так что я быстро оформил бумаги и отправился в путь.

– На что же вы рассчитывали? Зоя ведь вам даже на письмо не ответила…

– Знаете, в самом распоследнем мерзавце я всегда старался разглядеть хорошее: верил, что человеком движет добро. Зоя была тонкой, чувствительной женщиной – я неоднократно читал ее интервью. И мне подумалось, что такая благородная личность не сможет остаться безразличной к нашей беде.