Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

— Где Тропарев! Я в последний раз спрашиваю.

Парень поставил канистру на пол, подошел к старухе, взялся за концы стягивающего ее шею платка, но тут она вдруг сказала, ни на кого не глядя, но обращаясь явно к Калмыкову:

— Ты с ним скоро встретисси.

Ее палач растерянно посмотрел на Калмыкова. Тот недобро усмехнулся.

— Угрожаешь, старая ведьма? — спросил он.

Вышел из комнаты, не отдав никаких распоряжений, и парень, потоптавшись в нерешительности, вышел из дома вслед за шефом. Калмыков стоял на крыльце и жадно вдыхал морозный воздух. Парень повертел в руках зажигалку и спросил:

— А со старухой что, Алексей Иванович? Поджигаем?

Калмыков поморщился, будто у него неожиданно разболелись зубы, и сказал с досадой:

— Ну как ты себе представляешь! Дом полыхает, и тут мы на своих машинах драпаем через деревню!

Сердито оттолкнул собеседника, хотел сойти с крыльца, но первая же ступенька под ним подломилась, и нога провалилась в образовавшийся пролом.

— Чертова старуха! — взъярился Калмыков.

Несостоявшийся поджигатель бросился ему на помощь. Подхватил под руки, потянул. Калмыков выбрался из пролома, сел на ступеньку, разглядывая порванную штанину. Потом поднял глаза на своего спасителя и сказал как о деле хорошо и основательно обдуманном:

— Ночью сегодня приедешь сюда.

И посмотрел выразительно. Его собеседник с готовностью кивнул.

Калмыков спустился с крыльца, сел в машину, приказал водителю:

— Поехали!

По снежной колее они проехали к деревне и обнаружили, что милиция все еще здесь. Две милицейские машины стояли у бывшего тропаревского дома.

— Останови! — сказал Калмыков.

Вышел из машины, направился к распахнутой настежь двери, ведущей во двор, но тут дорогу ему преградил милицейский сержант:

— Вы куда?

Сделал шаг навстречу Калмыкову, оказался за порогом и прикрыл за собой дверь, закрывая картину происходящего во дворе, но Калмыков уже успел увидеть расстеленные прямо на снегу черные пластиковые мешки, на которые какие-то люди складывали обуглившиеся кости.

— Я здесь, — сказал Калмыков и сделал неопределенный жест рукой, так что можно было понять, что он здесь живет.

Сержант посмотрел на две иномарки, на хорошо одетого Калмыкова и уже было проникся к собеседнику подобострастным уважением, но тут его взгляд зацепился за разорванную штанину калмыковских брюк. Перехватив взгляд сержанта, Калмыков засмеялся:

— Это моя собака! Злющая тварь!

Сержант представил, какая может быть собака у такого человека, как его явно небедный собеседник, отбросил, наконец, сомнения прочь, и сказал без заискивания, но вполне доброжелательно:

— Кто-то из ваших, из местных, тут кости нашел. Очень даже может быть, что человеческие.

— Где нашел?

— На месте пожара, — ответил сержант. — В подвале. Говорят, что хозяева этого дома исчезли. Может быть, это они. Сотрудники уже пошли по домам собирать сведения. К вам тоже зайдут, наверное.

— О! Я уезжаю в Москву! — улыбнулся Калмыков. — У меня дела! Все вопросы — позже!

Сержант пожал плечами, давая понять, что все это — не его забота. Калмыков развернулся и пошел к машине. С каждым шагом на его лице добавлялось веселости и в машину он сел уже почти счастливый.

Как там старуха говорила? Ты с ним скоро встретишься. Калмыков думал, что она смерть ему пророчит, а он с Тропаревым встретился иначе. Вот он, Тропарев, лежит на черном мешке. В виде косточек. Все совпало.

До коттеджа Богдана довез таксист-финн, которому Наталья по телефону рассказала, как их искать. Финн, которому подобные поездки были не в диковинку, достойно справился с возложенной на него миссией и не перепутал ни одного поворота. Когда их взорам среди стремительно поглощаемого темнотой леса открылся нарядный дом, Богдан восхищенно выдохнул:

— Елы-палы!

У дома стояла знакомая Богдану машина Натальи. Ошибки не было. Приехали.

Никто не вышел встречать Богдана. Он попросил водителя подождать и даже не забрал из багажника свою сумку, пошел к дому, заглядывая в окна, но по-прежнему никого не видел. Дом казался необитаемым, но когда Богдан поднялся на веранду, за стеклом двери он увидел Наталью. Она бросилась Богдану на шею, обняла, прижалась, и он внес ее в дом, осторожно переступив через порог. Здесь еще были люди, которых Богдан никогда прежде не видел: двухметрового роста парень, разглядывавший Богдана с ревнивым прищуром, девушка и рядом с девушкой — маленький мальчишка, который доверчиво прижимался к ней. Она притягивала взор, как знаменитость, рядом с которой неожиданно для себя оказался скромный обыватель, и Богдан смотрел на нее безотрывно, хотя Наталья его давно теребила.