Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

— А? — очнулся, наконец, Богдан и перевел взгляд на Наталью.

Он сильно изменился с тех самых пор, когда они виделись в последний раз: похудел, осунулся, был не брит и смотрел как-то непривычно. Таким взглядом обычно устанавливают дистанцию с незнакомым человеком, чтобы все было строго по делу и никакого панибратства.

— Наконец-то! — сказала Наталья, не замечая этого его странного взгляда.

— Ты готова? — спросил Богдан.

— К чему?

— Ехать. Такси ждет.

Наталья растерялась.

— Прямо сейчас? — спросила она, будто никак не могла поверить, что такое возможно.

— Ну конечно! — ответил Богдан.

И снова он смотрел на Люду.

— Никто никуда не поедет, — сказал двухметровый.

Богдан перевел взгляд на него. Кажется, он воспринял слова двухметрового как несусветную чушь.

— Может, действительно завтра? — неуверенно предложила Наталья.

— Ты хочешь, чтобы я остался здесь ночевать? — неприятно удивился Богдан.

Он опять смотрел на Люду. Она притягивала его взгляд, как магнит.

Услышав о близкой ночи, Наталья дрогнула. Ей вспомнились пережитые страхи, и она не хотела испытать что-нибудь подобное снова.

— Да! Едем! — сказала решительно.

— Никто никуда не поедет, — повторил двухметровый.

Повернулся к Люде и распорядился:

— Поднимитесь с ребенком наверх!

Люда послушно направилась вверх по лестнице, увлекая за собой Дыр-Быр-Тыра. Наталья растерянно смотрела им вслед.

— Где твои вещи? — спросил у нее Богдан.

— Здесь, — сказала Наталья. — В этой вот комнате.

— Собирайся! Поехали!

Богдан шагнул к двери, на которую указала Наталья, но двухметровый его перехватил, приподнял над полом легко, как пушинку, швырнул на каменную облицовку камина.

— Все остаются в доме! — сказал двухметровый голосом, не допускающим возражений. — Распоряжение Алексея Ивановича! Никто никуда не уезжает!

Лежащий на полу Богдан поднял голову и увидел пистолет в руке своего обидчика.

Ужинали за общим столом в гостиной второго этажа. Было темно. Гостиная освещалась огнем камина и одинокой свечой, поставленной на краю стола. Свет в гостиной запретил зажигать Михаил. Все молчали и сосредоточенно смотрели в свои тарелки, словно говорить им было не о чем. Богдан бросал быстрые осторожные взгляды на Люду, которая сидела напротив, и видел склоненную голову и аккуратный светлый пробор, белеющий ровно посередине головы. Богдану было не по себе. Он испытывал чувство, будто попал на чьи-то поминки и, в конце концов, не выдержал.

— А тут холодно, как оказалось. В Москве теплее градусов на пятнадцать, — сказал Богдан и сам обнаружил, как неестественно звучит голос.

Никто ему не ответил и даже на него не посмотрел, кроме мальчишки, сидящего рядом с Людой. Дыр-Быр-Тыр поднял на него глаза и смотрел, не мигая. В этом было что-то неприятное. Богдан взял бутылку с водкой и налил в хрустальный стакан.

— Кому водочки? — спросил он.

Опять никто не ответил. Богдан с хмурым видом выпил водку, поставил стакан, поднял глаза, увидел, что мальчишка по-прежнему разглядывает его, не мигая, и вдруг закашлялся. Он кашлял, пламя свечи колыхнулось, тени метались по стенам, а все сидели молча, опустив глаза, будто всем было из-за чего-то неловко. Откашлявшись, Богдан решился посмотреть на мальчишку. А тот вдруг запрокинул голову и залился дурным смехом, от которого у Богдана побежали по коже мурашки.

Пулевые отверстия в оконном стекле были заклеены скотчем. Квадратики клейкой ленты едва угадывались на фоне звездного неба.

— Отойди от окна, — попросила Наталья. — И вообще я уже хочу наверх. Я здесь боюсь.

— Наверху — все они, — ответил Богдан. — Никого из них не хочу видеть. Давай уедем, а?

— Как же мы уедем?

— На твоей машине.

— Он забрал у меня ключи.

— Кто? Этот долговязый?

— Да, Михаил.

— Кто он?

— Охранник.

— Твой охранник?

— Не мой. Он работает у человека… У одного человека…

— Который завез тебя сюда, — подсказал Богдан.

— Да.

— Зачем ты сюда поехала? — сказал с досадой Богдан. — Зачем ты вообще с этим всем связалась? Зачем рядом с тобой эта девчонка?

Наталья не ответила.

— Кто она? — продолжал Богдан. — Зачем она тебе? Чего ты хочешь от нее? От нее же смертью пахнет! Я рядом с ней находиться не могу, от нее таким могильным холодом веет, что меня знобит! Кто она?

— Я не знаю. Я уже ничего не понимаю, Богдан. Так бывает: ты думаешь, что это одно, а оно, оказывается, совсем другое. Я думала, что привезла ее сюда, чтобы свои проблемы решить, а теперь мне кажется, что это она сделала так, чтобы я привезла ее сюда. Причина и следствие перепутаны. Понимаешь?