Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

Калмыков еще больше нахмурился и обрел вид человека, обнаружившего, что его отвлекают по пустякам, развернулся, чтобы уйти, и Пахарь сказал поспешно:

— Так ведь она и про вас сказала!

Калмыков замер. Повернул голову и посмотрел на Пахаря недоверчиво.

— Отпустите меня! — умоляюще произнес Пахарь. — И я вам все расскажу! Я не должен умирать! Я тут совсем ни при чем! Я ни за что страдаю, поймите! Мое дело совсем сторона! Мне брат говорил: надо подальше от этого дела держаться! Я же не знал, думал — просто денег заработать! Откуда мне было знать, что столько несчастий все это принесет!..

— Так я слушаю, — оборвал его с мрачным видом Калмыков. И Пахарь снова повторил, почти проплакал:

— Отпустите меня!

— Я слушаю, — сказал Калмыков.

Невозможно было торговаться. Можно был только положиться на великодушие собеседника. Подарить ему то, что знаешь, отдать даром, а потом только надеяться на ответную благодарность.

— Старуха сказала, что все в одночасье умрут, кто Люде Тропаревой зла желает, — доложил Пахарь.

— И это касается меня? — криво улыбнулся Алексей Иванович.

— Ей нельзя делать ничего плохого, — сказал Пахарь упавшим голосом.

— Так вы и про меня много чего знаете? — продолжал гнуть свое Калмыков.

Пахарь смотрел испуганно. Все было написано у него на лице.

— Все совпадает, — бормотал он. — Старуха не ошибается, вы просто должны в это поверить. Не трогайте девочку.

На самом деле он сейчас не за Люду боролся, а за себя. Ему казалось, что если он сможет уговорить Калмыкова, если Калмыков дрогнет, тогда и у него, у Пахаря, есть шанс.

— Мне девчонка не нужна, — сказал Калмыков. — Мне отец ее нужен. Я ему башку все-таки сверну, если до него доберусь. А уж потом только — девчонке, — он посмотрел на Пахаря безжалостно. — А если он так и не объявится… Так я тем более ей голову сверну.

Он говорил про Людмилу, а Пахарь в его словах читал приговор себе. Калмыков развернулся и пошел к машине, оставляя Пахаря палачам.

Пахарь и пикнуть не успел. Его сбили с ног и застрелили, выпустив две пули в голову. Закапывать его не стали, уехали, и уже через пару минут никого не было у догорающего костра.

Михаил выбил дверь и только тогда смог попасть в комнату Люды. В темноте ничего не было видно, он включил свет. Наталья сидела на полу у стены и истошно визжала, закрыв руками лицо.

— Наташа! — позвал Михаил, и она завизжала еще громче, будто хотела заглушить звуки его голоса.

Михаил опустился на пол, обнял Наталью, громко крикнул:

— Это я! Михаил! Охранник!

Наталья все еще визжала, и ему пришлось повторить свои слова. Она затихла, открыла глаза, но смотрела с ужасом. Взгляд был безумный. Ее трясло.

— Что случилось? — спросил Михаил.

— Тропарев!!! — только и смогла сказать она.

— Где?

— Там! За дверью! Он меня позвал!

— Это я тебя позвал! Я! Нет там никакого Тропарева!

Но она все еще не верила, кажется. И никак не могла успокоиться.

— Тебе показалось, — сказал Михаил. — Психанула, бывает. Мы здесь все сойдем с ума.

Повел взглядом вокруг.

— А где Люда? — спросил, насторожившись.

— Ее нет, — сказала Наталья шепотом.

Ее глаза расширились. До повторного приступа истерики ей оставалось всего ничего.

— Когда ты видела ее в последний раз?

— Вечером, — сказала Наталья.

— Где?

— В гостиной.

— Здесь, на втором этаже?

— Да. Я ей пожелала спокойной ночи. Она пошла сюда, а я пошла к тебе.

— Черт! Получается, что это ее я мог подстрелить!

Только теперь Наталья вспомнила о том, с чего все началось.

— Ты ее догнал? — спросила она.

— Нет.

— Но ты видел, кто это?

— Нет. Только следы.

Михаил поднялся, щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту. Эта темнота казалась вязкой, и было трудно дышать.

— Зачем ты выключил свет? — запаниковала Наталья.

— Могут увидеть, — коротко ответил Михаил.

Когда глаза Натальи немного свыклись с темнотой, она смогла разглядеть силуэт Михаила в едва угадываемом проеме окна. Михаил с высоты второго этажа смотрел на близкий лес, где он потерял подстреленного им беглеца.

— Я думал, что догоню, — сказал он. — Следы на снегу — как ни убегай, не спрячешься. Сначала даже кровь была, капли крови. Потом пропали.

— Почему?

— Зажал рану. Или она зажала, если это Люда. Но я не верю, что она!

— Почему? — снова спросила Наталья.

— Ей незачем было бродить вокруг дома. Какой смысл? И потом — у нее бы просто не хватило сил. Она бы увязла в глубоком снегу и просто не добежала бы до дороги.