Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

– Приходило, мисс Флавия, – подтвердил он. – На самом деле именно поэтому я предложил заехать в Воулсторп во время нашего маленького путешествия.

– О нет! – воскликнула я, уверенная, что так оно и было. Доггер выдвинул и блестяще обосновал несколько причин, почему нам надо заехать в эту часть реки, а не в Оксфорд или Кембридж, и в конце концов сдалась даже тетушка Фелисити. – Ты меня восхищаешь!

– Да, – Доггер улыбнулся.

– Но, – я вспомнила картину убийства, восстановленную мной на месте преступления, – если их не убивал каноник Уайтбред, кто это сделал?

– Кто-то, – ответил Доггер, – кому есть что скрывать. Кто-то, кто боится быть обнаруженным.

– Бедняга, – сказала я, подумав о канонике.

– Если это действительно так, – продолжил Доггер, – мы имеем дело с чрезвычайно серьезным нарушением правосудия. Чрезвычайно серьезным. Узаконенным убийством.

– Но почему ты пришел к такому выводу? – спросила я.

– Его слишком быстро арестовали, судили и казнили, – объяснил Доггер, открывая для меня переднюю дверь автомобиля. – Конечно, есть так называемое правило трех воскресений, пусть и неофициальное, которое предполагает, что между днем, когда судья надевает черную шапочку, и виселицей должно пройти три субботы, но тем не менее…

– Так много смертей, – заметила я.

– Да, – согласился Доггер. – Слишком много смертей.

Не говоря больше ни слова, он включил первую передачу, и мы тихо выкатились с церковного двора.

– Как ты провел день? – поинтересовалась я.

– Весьма увлекательно. День в цирке может быть весьма познавательным.

– И причина тому – не слон, – шутливо сказала я.

– Не слон, – Доггер улыбнулся. – Но, может быть, он имеет к этому отношение.

– То есть? – уточнила я.

Не отвечая, Доггер развернул «роллс-ройс» в сторону узкой грязной дороги, ведущей вдоль берега. Я поняла, что надо помолчать.

– Во всех жизненных ситуациях, – наконец продолжил он, – встречаются люди, которых мы можем назвать невидимками. Никто не замечает священника на похоронах или полицейского на месте преступления. Никто не удивляется, увидев хирурга в операционной.

Хотя я была совершенно согласна с Доггером, я не понимала, куда он клонит.

– Думаю, мы обычно ищем человека, который не вписывается в картину. «Cherchez le stranger» [30], как сказала бы Даффи.

– Совершенно точно, – кивнул Доггер. – И зачастую абсолютно неправильно. Хотя мы не можем узнать, кто присутствовал в момент гибели мужчины в красной балетной туфле, нам дозволено делать умозаключения.

Обожаю, когда Доггер так говорит. В такие моменты я чувствую, что мы сообщники.

Равные.

Я чувствую себя взрослой. Чувствую, что меня ценят и я нужна.

На секунду мое сердце сжалось от боли. Как я могла утаивать от этого доброго и великодушного человека то, что я утащила из кармана трупа во время обыска на берегу реки?

Должна ли я поделиться своей находкой с Доггером?

Как мне признаться в том, что часть меня отчаянно хочет сохранить контроль над ситуацией и намеренно утаивает информацию, которая гарантированно поможет мне стать тем человеком, который разгадает убийство Орландо Уайтбреда?

Я вспомнила, что в римско-католической церкви можно очиститься от грехов путем исповеди, но в расследовании преступлений дело обстоит совершенно иначе.

Ответ был ясен: признаюсь позже.

– Ты думаешь, между гибелью Орландо и смертями трех Грацией есть связь? – спросила я у Доггера.

– Вряд ли я могу в этом усомниться, – ответил он. – Насильственные смерти в маленькой общине часто оказываются звеньями одной цепи, хотя эта цепь может быть не очевидна. Например, мисс А может вонзить нож для колки льда в сердце мисс Б из-за соперничества за любовь мистера В, в то время как мисс Г и миссис Д молча изнемогают от тоски, вызванной тем же неразумным джентльменом.

– Мистеру В придется за многое ответить, – заметила я, – даже если он ничего не знает.

– В процессе химической реакции катализатору не нужно знать о составляющих веществах. Для запуска масштабной реакции может хватить и капли. Конечно, вы знаете об этом больше моего, мисс Флавия, но, полагаю, вы понимаете, что я имею в виду.

Разумеется! Доггер великолепен!

Какие тлеющие угли скрыты под сонной поверхностью этого городка в ожидании того, когда на них упадет одна крошечная искра?

Я сразу же вспомнила миссис Палмер и медного коня из ее стихотворения. Кем он был и кто от него отвернулся?