Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Я и удрал. Они пытались обкурить меня своей гнусной марихуаной, а я сделал так, что камера наполнилась дымом, и притворился, будто оглушен наркотиком. Хассим попался на мою удочку, я его пристукнул и сбежал. Главной трудностью было то, что они, прежде чем запереть меня в камере, отобрали всю одежду… Не знаю, с чего Летман вообразил, что я, если найду лазейку, не сумею уйти голышом…

– Может быть, твой костюм ему самому был нужен. Он вышел, чтобы отогнать твою машину в Бейрут, и, наверно, хотел походить на тебя, на случай если его кто-нибудь увидит.

– Пожалуй, ты права. И все равно он мог бы оставить мне что-нибудь еще, кроме старого одеяла. А та рубашка мне очень нравилась, черт бы его побрал. Словом, я забрал у Хассима ключи и выскочил из камеры голышом, а потом заглянул в привратницкую и схватил какие-то кошмарные тряпки. Как тебе мой наряд? Я выбрал то, что ты назвала бы жестким минимумом, и скрылся. Я понимал, что если за мной погонятся, то в первую очередь пойдут прямо к броду, поэтому завернул за угол, сюда, к окнам сераля. Представляешь? Наш герой в костюме Адама крадется под окнами, сжимая в руках штаны, и то и дело подпрыгивает, наступив на репейник.

– Бедный мой ягненочек. Утешайся тем, что ты не первый.

– Что? Ах да, в сераль лазали многие. Конечно… В общем, я остановился под деревьями и натянул штаны. По правде говоря, там была и рубашка, и куфия, только я в темноте не сумел их найти… Потом я услышал твои вопли. Этот негодяй тебя ударил?

– Нет. Честно говоря, я орала не из-за него, а из-за кошки. Ладно, продолжай, я хочу знать, что случилось дальше. Как ты сумел взобраться?

За разговором Чарльз бродил по роще, опустив голову, словно что-то выискивал, и вдруг с радостным восклицанием поднял с земли какой-то сверток.

– Ага, вот они… Эта рубашка мне пригодится: как-никак, а на носу утро… Где я был, говоришь? Да прямо под окном сераля, вот здесь, где мы стоим. Тут-то я и услышал твой вопль. Я кое-как натянул штаны и туфли и рванулся к главным воротам, но они были уже задвинуты на засов. Пока я возился с запорами, внутри начало твориться что-то невообразимое. Потом запахло дымом. Я подумал, что, если пожар разгорится как следует, они откроют ворота, но даже в этом случае нам ничего бы не светило. Поэтому я побежал обратно сюда, за угол. Я знал, что, схватив меня, они снова заперли заднюю калитку, так что не стал тратить на нее время. Я просто подбежал к этому окну и забрался по стене. На самом деле подъем совсем нетрудный.

– Ничего себе нетрудный! – Я впервые увидела эту стену с наружной стороны. Передо мной возвышалась отвесная черная стена. – Да по ней невозможно взобраться!

– Для твоего большого храброго кузена нет ничего невозможного. Как бы то ни было, я знал, что ты в саду, потому что на полпути наверх услышал, как ты ругаешься на собак. А забравшись внутрь, я увидел на острове нечто вроде Ноева ковчега. Вот так вот… Жаль, что в облачении Хассима не предусмотрены носки – нет ничего противнее мокрых сандалий. Слушай, оберни-ка эту простыню для чалмы вокруг плеч. Она не очень грязная и, по крайней мере, сухая. Давай завяжу… Что это у тебя на шее?

– Ой, совсем забыла, что надела его. Это талисман для отвода дурного глаза, я купила его для тебя. Помнишь, ты говорил, что хочешь повесить такой в машине.

– Ах ты, моя милая. Храни его бережнее, похоже, он работает… Вот так. Теперь ты почти соответствуешь моим вкусам.

– Лесть ни к чему не приведет.

– Я не льщу, ты в самом деле выглядишь чудесно. В волосах запутались водоросли, платье словно вылили на тебя из кувшина с грязью, а глаза огромны, как мельничные жернова, и черны, как открытый космос.

– Это оттого, что я накурилась их гнусной марихуаны.

– Du vrai? [64] Правда? ( фр .) – спросил Чарльз. – Я так и думал. Понравилось?

– Чертовщина какая-то. Сначала кажется, что довольно приятно, перестаешь тревожиться, а потом вдруг обнаруживаешь, что вместо костей у тебя гнилая труха, мозг набит старым тряпьем и нет никаких сил думать. Ох, Чарльз, они торгуют этой дрянью… ужас какой-то. Они продумывали этот план несколько месяцев…

– Дорогая, я все знаю. Летман разболтал мне довольно много, может быть, даже больше, чем сам того желал. Ты знала, что он наркоман?

– Графтон рассказал. Мне бы следовало догадаться по тому, что временами у него бывал странный вид, но мне такое и в голову не приходило. Он сказал, что тетушка Гарриет умерла?

– Я знал.

Я выпучила глаза: