Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Что за путь? Из окна нам уже не выкарабкаться, потому что мы не успели добраться до веревки, а я без веревки не вылезу, мне никак…

– Не волнуйся, милая, я говорю не об окне. Нам нужно уходить через заднюю калитку.

– Но коридор полыхает, как факел! Сам знаешь, пожар начался в покоях принца.

– Даже если и так, вряд ли огонь пробрался в коридор. Если бы подземный ход в самом деле запылал, вон та вертикальная шахта, – он кивком указал на расписную дверь, – стала бы работать как каминная труба. А этого не происходит. Так что пойдем и посмотрим.

Он осторожно приоткрыл дверь. Запах дыма ощущался здесь не сильнее, чем везде, и в винтовой шахте было темно, как в угольной яме. У меня за спиной Звездочка жалобно заскулила, я успокаивающе пробормотала что-то и похлопала ее по спине.

– Не бойся, ты тоже пойдешь.

Мой кузен повернул голову:

– Большая бронзовая дверь, та, что ведет в покои принца, была заперта?

– Да, я сама заперла ее. Я пришла этой дорогой. Мне подумалось, что так я смогу перекрыть тягу.

– У тебя тоже бывают просветления. А воздух в коридоре такой застоявшийся, что огонь из покоев принца будет распространяться очень медленно. Как бы то ни было, придется попробовать.

– Но даже если по коридору можно пройти, нам все равно не удастся проникнуть в главный двор – пожар наверняка пробрался и туда! И от задней калитки нам тоже мало проку. Она заперта, и ключа в ней нет, они сами так сказали. Думаю, даже тебе не по силам в темноте вскрыть замок отмычкой?

– Не волнуйся, ключ у меня. – Он ухмыльнулся, глядя на мое ошеломленное лицо, пошарил в кармане грязно-белых мешковатых штанов и извлек кольцо с ключами. Потускневший металл лязгнул и тускло блеснул в отсветах пламени. – Спорим, нужный ключ висит на этой связке? Специально сделал вылазку за ключами и стащил у Хассима эту связку. Внутрь дворца с их помощью все равно не попасть, потому что они задвигают засов на воротах изнутри, но, если один из них подходит к задней калитке, мы сумеем выбраться. – Он взялся рукой за дверную ручку, но вдруг остановился. – Слушай, прежде чем спускаться, намочи в озере носовой платок или какую-нибудь тряпку и обмотай рот. Внизу может быть очень дымно. Скорей, нельзя терять время.

– У тебя есть что-нибудь подходящее?

– Если сумею разорвать эти шаровары, то вполне обойдусь одной штаниной.

Мы побежали по лестнице.

– Где ты раздобыл эти шмотки? На Карнеби-стрит? – спросила я.

– О, это целая история, потом расскажу. Наверно, они принадлежали Хассиму, но не волнуйся: пока я плыл к тебе, они как следует прополоскались в озере и теперь пахнут только водорослями, водяной мятой да тончайшим илом. Надеюсь, мне удастся разорвать эту чертову материю, она еще сырая и крепкая, как сам дьявол… Ага, поддается. Так одеваются самые щеголеватые из беженцев. Когда завяжешься, поплескайся-ка тоже как следует в водичке…

Мне казалось, что я по колено погружаюсь в жидкий огонь, однако вода была прохладна и неплохо освежала. В трепетной глади отразились смеющееся лицо и блестящие глаза Чарльза. Я рассмеялась ему в ответ. Страх ушел неведомо куда. Меня охватило радостное, чуть ли не бешеное возбуждение, чувство острое, чистое и светлое, результат воздействия возбуждающего средства, куда более мощного, чем любые наркотики, какими меня могли напичкать все Графтоны на свете.

Чарльз вскочил.

– Так-то лучше. Пошли?

Мы взбежали по лестнице. Почти все мелкие зверюшки и птички рассеялись в тенистой прохладе кустарника или среди мокрой поросли возле воды.

– Сюда, моя прекрасная леди Кристабель, дай мне свою маленькую мокрую ладошку. Если бы, когда я двадцать лет назад плескался с тобой в одной ванне, кто-нибудь сказал мне, чем это кончится… – Он замолчал: мы перешагивали порог расписной двери. Учитывая, что мы проделывали это, не разнимая объятий, задача была не из легких. – Хотя, по правде говоря, у меня и тогда не было никаких сомнений. Оставалось лишь постранствовать по свету несколько лет да дождаться, покуда подует настоящий норд. А ты ощущаешь нечто подобное?

– Всегда ощущала. Когда я увидела тебя на Прямой улице, колокола зазвонили, как пожарная сирена, и я подумала: «Ага, вот наконец и он».

– Вот, оказывается, как все просто. Как ты себя чувствуешь? Здесь все-таки очень дымно.

Да, дыма было немало. Будь я сейчас способна испытывать страх, я бы, наверное, испугалась. Мы ощупью спускались по винтовой лестнице – медленно, как черепахи, потому что света у нас не было, а любая мелкая травма, даже подвернутая лодыжка, означала бы катастрофу – и чем дальше вниз, тем ощутимее становилась жара. Дым накатывал густыми волнами, едкий, тяжелый, он царапал легкие, как раскаленный наждак. По пятам за нами, скуля, пробирались собаки. Больше никакая живность не рискнула последовать в темноту.