Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

Наступил полдень следующего дня. Солнце застыло прямо над головой, заливая деревенскую улицу жаркими лучами. Мы сидели на невысокой стене, окаймлявшей местное кладбище, и ждали машину, которая доставит нас в Бейрут.

Я никак не могла отчетливо припомнить, что случилось после того, как мы прошлой ночью покинули пожарище. Нелегкий подъем по тропинке в деревню полностью стерся из памяти. Наверное, меня поддерживала некая аварийная высокооктановая смесь из реакции на происшедшее, любви и остаточных паров гашиша. Единственным воспоминанием этого дня был какой-то раздробленный кошмар, в котором на меня глядели внимательные глаза, стучали, как мелкий дождь, аккуратные копытца и пахло козами. Позже Чарльз объяснил, что по дороге мы потревожили стадо спящих коз, а наш знакомый фавн вырос перед нами как из-под земли, оторвавшись от восторженного созерцания грандиозного вида на пожар, и весьма своевременно предложил проводить нас до деревни.

Он провел нас через длинный лабиринт опустевших улиц к глинобитной хижине в дальнем конце деревни, стоявшей на отшибе позади террасы с яблоневым садом. Света внутри не было, но хозяйка не спала. Она стояла в дверях и немного испуганно любовалась на пожар, все еще полыхавший среди дымящихся развалин на противоположной стороне долины.

Мальчик приветственно закричал и ударился в многословные объяснения. У меня кружилась голова, я слишком устала, чтобы вдумываться в смысл его слов или в то, что произошло. Мне хотелось только одного: скинуть мокрое грязное платье, лечь куда угодно и заснуть.

Руки Чарльза заботливо подняли меня по неровным крутым ступеням на террасу. Он, наверное, устал не меньше меня, потому что мне запомнилось, что он, прежде чем заговорить с хозяйкой по-арабски, замолчал на миг, чтобы собраться с мыслями. Пару минут спустя, после краткой беседы, в которой принимал оживленное участие невидимый для нас фавн, нас провели в дом, и там, позади занавески, разделявшей надвое единственную комнату, я разделась при тусклом желтоватом свете потрескивавшей свечи, напялила на себя какую-то просторную хлопчатобумажную рубаху, извлеченную из ящика, – она пахла чистотой, – улеглась на постель из одеял, которые чистотой отнюдь не пахли, и в тот же миг заснула. Последнее, что мне запомнилось, был голос кузена, тихо и медленно разговаривавшего по-арабски с хозяйкой в ожидании – как я узнала позже – главы семьи, ее мужа, который должен был вот-вот вернуться с пожара.

Итак, все объяснилось. Генри Графтон погиб, умер сравнительно легкой смертью от выстрела, а Летман скрылся где-то среди Ливанских гор. Я больше не слышала о нем, да, по правде говоря, меня не очень волновало, что с ним случилось дальше. Он исчез во мраке черным безликим силуэтом, ночной охотник на коне в сопровождении борзых собак, такая же жертва неумолимой жадности Графтона, какой пала бедная Халида. Тело девушки впоследствии было найдено. По воле случайного каприза сквозняков и огня подземные коридоры не были сильно затронуты пожаром, вместе с ними осталось неповрежденным содержимое запертых кладовых. Полиция, прибывшая на рассвете, обнаружила, что содержимое это, хоть и таинственным образом поиссякшее, все-таки заслуживает того, чтобы конфисковать его и начать расследование.

Затем наступила наша очередь. Утром мы ответили на первый залп вопросов, и теперь полиция спустилась на плато, где на вершине утеса чернели, как гнилые зубы, все еще лениво дымившиеся развалины дворца. С высоты, где мы сидели, был виден сад и посреди него – тихое озеро. Оно безмятежно поблескивало, как бриллиант в несгоревшей зеленой оправе. По всему плато, среди обугленных руин, как черви в разложившемся трупе, кишели проворные фигурки – видимо, мародеры, без особых трудностей поладив с полицией, рыскали в поисках добычи.

Я поерзала.

– Интересно, была бы тетушка рада узнать, что мы ее навещали?

– Насколько я помню старую ведьму, – холодно сказал Чарльз, – она пришла бы в восторг, если бы узнала, что сумела забрать с собой всю эту богадельню, и хохотала бы до слез, глядя, как мы с тобой мечемся вокруг озера вместе со стаей крыс и мышей. По крайней мере, ее борзые собачки придали завершению легенды приятный оттенок. Похоронный костер удался на славу. Теперь в Ливане старушку никогда не забудут.

– Похоже, в каждом из здешних домов останется сувенир-другой на память, – сухо заметила я. – А как же твои гончие псы Гавриила, Чарльз? Если кладовые не сгорели, может быть, они до сих пор стоят там.