Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Более того, – продолжал Графтон. – Все то, что вы говорили обо мне, можно смело отнести и к Джону, и к Халиде. У них тоже было больше причин желать леди Гарриет долгой жизни, нежели смерти.

– Хотите сказать, что они тоже замешаны в ваших сомнительных делах?

– Можете выразиться и так.

– Моя тетушка оставила завещание? – напрямик спросила я.

Графтон усмехнулся:

– Она писала их каждую неделю. Это развлечение было у нее на втором месте после разгадывания кроссвордов.

– Я знаю. Время от времени она присылала нам копии. Куда они все подевались?

– Валяются где-нибудь, – беззаботно заявил Графтон. – Она имела обыкновение прятать их в самых неожиданных местах. Боюсь, этот дворец не самое удобное место для того, чтобы устраивать обыск, но можете попытаться.

Наверное, вид у меня был удивленный.

– Вы хотите сказать, что разрешаете мне обыскать все вокруг?

– Естественно. Собственно говоря, может оказаться, что этот дворец отныне принадлежит вам – или, вероятнее, вашему кузену.

– Или Джону Летману?

Графтон метнул на меня пристальный взгляд:

– Как скажете. Он ей очень нравился.

– Еще одно из ее желаний быть экстравагантной?

– Ничего необычного. Но боюсь, во дворце не осталось ничего мало-мальски ценного. Если хотите разыскать среди общего хаоса вещицу-другую на память в качестве сувениров, то, как я уже сказал, вам предоставлена полная свобода действий.

– А если я захочу перстень, который носит Халида?

Похоже, Графтон удивился:

– Тот, что с гранатом? Хотите его взять? Да, ваша тетушка любила его больше других и носила день и ночь, но, насколько мне известно, она подарила его Халиде… гм, впрочем… может быть, Халида не станет возражать…

– Доктор Графтон, не думайте, пожалуйста, что я намереваюсь ворошить прах тетушки Гарриет, но этот перстень представляет собой, что называется, фамильную драгоценность, и семья будет добиваться его возвращения. Кроме того, тетушка давно обещала этот перстень мне. Если она собственноручно подарила его Халиде, значит она в самом деле тронулась рассудком, и ни один суд не признает за Халидой права на эту вещь.

– Перстень действительно такой ценный?

– Я ничего не смыслю в ценах на гранаты, – в мимолетном порыве искренности призналась я, – но, поверьте мне на слово, такой перстень не может быть подарком на память простой служанке, даже самой преданной. Он принадлежал моей прабабушке, и я хочу получить его обратно.

– Если так, значит вы его получите. Я поговорю с Халидой.

– Скажите, что я предложу ей взамен кое-какие другие подарки, или, может быть, во дворце осталось что-нибудь еще, что она хотела бы получить.

Я поставила чашку. Наступило молчание. Из ослепительной солнечной синевы за дверями в спальню с громким гулом влетел огромный жук. Сделав пару кругов по комнате, он вылетел обратно. Внезапно я почувствовала, что ужасно устала. Нить разговора начала ускользать. Я ему поверила… а если я ему верю, значит все остальное не имеет смысла?

– Хорошо, – сказала я. – Итак, мы подошли к рассказу о том, что произошло после тетушкиной смерти. Но прежде чем мы начнем, может быть, покажете мне ее могилу?

Графтон поднялся на ноги:

– Разумеется. Она похоронена в саду принца, как она и хотела.

Я вышла следом за ним в маленький дворик, миновала безводный фонтан, исчерченный косыми полосками света и тени, прошла между вазонами со спекшейся землей, где расцветают ранней весной ирисы и персидские тюльпаны. Из-за высокой наружной стены пышным каскадом ниспадали спутанные пряди белого жасмина, подле них благоуханным занавесом разрослись желтые розы. Вид был чудесный. В тени цветов лежал плоский белый камень без всякой резьбы, у его изголовья возвышался каменный тюрбан, венчающий обычно все мусульманские могилы.

С минуту я молча смотрела на этот камень.

– Это ее могила?

– Да.

– И никакого имени?

– Мы еще не успели поставить памятник.

– Вы не хуже меня знаете, что это могила мужчины.

Он встрепенулся, тотчас же подавив невольное движение, но я отпрянула, почувствовав, что мое тело напряглось, словно в ожидании удара. Все-таки передо мной стоял тот самый человек, который напал на меня в машине, человек, который вел со мной какую-то грязную игру и еще не раскрыл все козыри… Где-то, совсем неглубоко, под блестящей от пота кожей, позади маслянисто-черных глаз, таилось существо, ничуть не похожее на того спокойного, вежливого джентльмена, каким хотел казаться доктор Генри Графтон.