Аллен Эскенс - Жизнь, которую мы потеряли

– Признание… – У меня в голове начала зреть новая мысль, черная, отчаянная мысль, мысль, которая не оставит меня на обратном пути домой и будет доставать с настойчивостью избалованного ребенка. Я встал и пожал руку Боуди. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

– Еще рано меня благодарить, – ответил он. – Уж не знаю, сколько звезд должно нам сопутствовать, чтобы все срослось.

Следующие несколько дней, когда я пытался сосредоточиться на домашнем задании по другим предметам, меня постоянно отвлекали две мысли, которые проворачивались в голове, прыгая туда-сюда, как брошенная монетка. С одной стороны, я мог бы и подождать. Профессор Санден убрал упоры из-под колесиков дела Карла, и оно сдвинулось с места. Накладной ноготь уже должны были отправить на анализ ДНК. Если Кристал оказывала сопротивление насильнику, ДНК должна была принадлежать Дугу Локвуду, и эта улика, а также дневник Кристал помогли бы оправдать Карла. Но путь этот требовал много времени – времени, которого у Карла уже практически не оставалось. Старания профессора Сандена в лучшем случае были броском через все поле на последней минуте матча. Если профессору не удастся вовремя получить результаты анализа ДНК, Карл умрет с клеймом убийцы, а я потерплю поражение.

А на обратной стороне этой брошенной монетки поселилась совершенно безумная идея. Я должен был знать, что сделал все возможное и невозможное, чтобы помочь Карлу Айверсону умереть честным человеком. Сделать его невиновным в глазах окружающих. Я не мог спокойно стоять в стороне и смотреть, как он умирает с клеймом убийцы, понимая при этом, что я мог бы все изменить. Причем дело уже было не в том, чтобы получить «отлично» за свой проект. И даже не в моей наивной вере, что добро в конце концов должно побеждать зло. Нет, дело было во мне самом, в том одиннадцатилетнем пацане, на глазах у которого утонул дедушка. Я мог тогда что-то предпринять, но не стал ничего делать. А ведь мне следовало хотя бы попытаться. И теперь, оказавшись перед дилеммой действовать или выжидать, я чувствовал, что у меня нет выбора. Я должен был действовать. И кроме того, а что, если на ногте не найдут следов ДНК? Тогда время, ушедшее на ожидание, будет потрачено впустую.

И у меня в голове начала зреть мысль, крошечная, как земляничное зернышко, случайно посеянное там профессором Санденом. А вдруг мне удастся заставить Локвуда признаться в содеянном?

Я включил ноутбук, пошарил в Интернете в поисках Дугласа Джозефа Локвуда и нашел запись в журнале регистрации приводов в полицейский участок, где значилось, что Локвуд был арестован за вождение в нетрезвом виде, а еще сайт с протоколом собрания Окружного совета, где Дугласу Джозефу Локвуду было вынесено предупреждение по поводу нарушения общественного порядка, выражавшегося в хранении на принадлежащем ему участке автохлама. Оба сайта давали один и тот же адрес в сельском округе Чисаго, расположенном к северу от Миннеаполиса. В журнале регистраций полицейского участка значился его возраст, который вполне подходил. Я записал адрес на бумажку и положил ее на кухонный прилавок. Три дня я смотрел, как бумажка с адресом пульсировала, точно бьющееся сердце, пока я решал, стоит или не стоит пускаться в эту авантюру, а именно искать Дуга Локвуда. В результате именно телевизионный метеоролог склонил чашу весов в пользу более смелого решения.

Я включил новости, просто для фона, пока делал домашнее задание, и услышал, как метеоролог объявил, что на нас движется небывалый снегопад, который заметет нас ко всем чертям – его слова не мои, – поскольку выпадет двадцать дюймов снега. Разговор о снеге напомнил мне о Карле, о его мечте увидеть перед смертью настоящий буран. Мне хотелось навестить Карла, запомнить радость в его глазах при виде снега. И я твердо решил, прежде чем ехать к Карлу, отыскать Дуга Локвуда и попытаться добиться он него признания.

Я приближался к реализации своего плана встретиться с Дугом Локвудом примерно так же, как приближаются к спящему быку. Короче, я мерил шагами комнату, снова и снова обсасывая эту идею и пытаясь собрать в кулак всю свою волю. Когда в тот день я сидел на занятиях, у меня дрожали поджилки, а мысли где-то блуждали, не давая возможности сосредоточиться на лекции.

После занятий я отправился на квартиру к Лайле рассказать ей о своем решении нагрянуть к Локвуду и, возможно, дать ей шанс отговорить меня от этой затеи. Лайлы не оказалось дома. Моим последним действием перед отъездом был звонок детективу Руперту. Звонок был переведен в голосовую почту, поэтому я выключил телефон и положил его в рюкзак. Я сказал себе, что просто проеду мимо дома Локвуда и посмотрю, живет ли он там до сих пор. После этого я мог бы доложить о поездке детективу Руперту, хотя у меня имелось сильное подозрение, что Руперт вряд ли возьмет себе за труд оперативно отреагировать на добытую мной информацию. Скорее всего, он решит дождаться результатов анализа ДНК. Он будет следовать инструкции и ждать у моря погоды, пока Карл Айверсон не умрет. Итак, вооружившись цифровым рекордером, но не имея даже намека на план, я двинулся на север.