Аллен Эскенс - Жизнь, которую мы потеряли

– Тебе вовсе не обязательно…

– В средней школе я была… настоящей оторвой. Напивалась на вечеринках и творила всякие глупости. Я могла бы сказать тебе, что я типа попала в плохую компанию, но это было бы неправдой. Поначалу все ограничивалось разными дурацкими выходками вроде танцев на столах и сидения у парней на коленях. Короче, легким флиртом. Похоже, мне нравилось, как мальчики смотрели на меня. – Она снова замолчала, чтобы собраться с духом. – А потом… это переросло в нечто большее, чем просто флирт. К тому времени, как я перешла в предпоследний класс, меня успел лишить девственности парень, который говорил мне, что я красивая. Ну а потом он говорил всем и каждому, что я легкодоступная. После этого были новые парни и новые неприятные истории.

Лайла уже не просто дрожала, а буквально тряслась всем телом. Я обнял ее и прижал к себе. Она не протестовала. И даже наоборот, уткнулась в мой рукав и горько заплакала. Я прижался щекой к волосам Лайлы и притянул к себе, дав возможность всласть выплакаться. Через какое-то время она перестала дрожать, сделав очередной глубокий вдох:

– Когда я перешла в выпускной класс, все стали называть меня Грязной Нэш. За глаза, конечно, но я это слышала. И что самое печальное… это меня не остановило. Я ходила на вечеринки, и напивалась, и оказывалась в постели какого-нибудь парня или на заднем сиденье дерьмового автомобиля. Ну а сделав свое дело, они просто выкидывали меня на обочину.

Лайла потерла плечо, разминая его, совсем как Джереми, который тер костяшки пальцев, когда расстраивался. Она снова замолчала, чтобы унять дрожь в голосе, прежде чем продолжить.

– Так вот, в день окончания школы я тусила на одной вечеринке. И кто-то что-то подсыпал в мой напиток. На следующее утро я проснулась на заднем сиденье своей машины посреди бобового поля. Я вообще ничего не помнила. Абсолютно ничего. Мне было больно. Я знала, что меня изнасиловали, но не знала, кто именно и сколько их было. Полиция нашла у меня в крови наркотик рогипнол. Его используют для изнасилования во время свиданий. Он оказывает такое действие на организм, что ты не можешь сопротивляться, а потом у тебя все стирается из памяти. Кстати, остальные тоже ничего не могли вспомнить. Никто не мог сказать, как я ушла с вечеринки и с кем. Не уверена, что мне поверили, когда я заявила об изнасиловании. Ну а неделю спустя я получила по имейлу фотографию с фальшивого электронного адреса. – Лайла снова начала трястись и задыхаться; она схватила меня за руку, чтобы успокоиться. – На фотографии была я с двумя парнями… их лица были размыты… и они… они… – Лайла снова разразилась безудержными рыданиями.

Мне хотелось что-нибудь сказать, облегчить ее боль, но я понимал, что это совершенно невыполнимая задача.

– Ты вовсе не обязана рассказывать дальше, – произнес я. – Для меня все это не имеет значения.

Лайла вытерла слезы рукавом:

– Я должна тебе кое-что показать. – Она отогнула дрожащей рукой широкий ворот толстовки и оттянула его вниз, продемонстрировав мне три тонких шрама – три прямые бороздки от лезвия бритвы, идущие через плечо. Лайла провела по шрамам пальцами, чтобы заострить мое внимание. Затем она положила голову на спинку дивана, пряча от меня лицо. – В тот свободный год, который я взяла перед колледжем, я лечилась у психиатра. Вот видишь, Джо, у меня тоже есть проблемы. – Ее губы слегка изогнулись в испуганной улыбке.

Я потерся щекой о мягкую прядь волос Лайлы, затем обнял ее одной рукой за талию, другой – подхватил под прижатыми к груди коленками и поднял с дивана. Отнес Лайлу в спальню, уложил на кровать, накрыл одеялом, наклонился и поцеловал в щеку, сморщившуюся от слабой улыбки.

– Я не боюсь проблем. – Я говорил медленно, стараясь донести до Лайлы каждое слово, прежде чем встать и уйти. Правда, уходить мне совсем не хотелось.

И в этот самый момент Лайла едва слышно произнесла:

– Джо, я боюсь оставаться одна.

Едва не подавившись от неожиданности, я после секундного колебания подошел к кровати с другого края. Сбросил туфли, лег на постель и осторожно обнял Лайлу. Она стиснула мою руку и, держа ее, словно плюшевого медвежонка, прижала к своей груди. Я лежал за спиной у Лайлы, вдыхая ее нежный аромат, наслаждаясь слабыми ударами сердца под моими пальцами, согревая ее своим телом. И хотя я оказался в постели Лайлы лишь потому, что ей было больно и одиноко, меня переполняло странное ощущение счастья, ощущение сопричастности – короче, чувство, которое мне еще не доводилось испытывать, причем настолько утонченное, что оно казалось почти мучительным. И я смаковал это чувство до тех пор, пока не уснул.