Михаил Шторм - Во власти Бермудского треугольника

У них началось хроническое недосыпание. Лиззи опять страдала от морской болезни. А еще приходилось заботиться о пропитании и процессе прямо противоположном. Пищеварительные тракты и мочегонные системы продолжали работать и в критических условиях, причиняя определенные неудобства.

Малую и большую нужду Быков и Лиззи справляли поочередно, перебираясь по камере на противоположную сторону плота, где их заслоняла палатка. Это проделывалось с максимальными предосторожностями, поскольку вокруг шныряли акулы, обнаруживая свое присутствие высокими серповидными плавниками, разрезающими океанскую поверхность в самых непредсказуемых направлениях, но чаще всего по кругу, причем почему-то против часовой стрелки, а не наоборот.

Помимо них плот сопровождали рыбы поменьше, некоторые размером с ладонь, другие — почти в человеческий рост. Быков неустанно охотился за ними, пытаясь загарпунить добычу. Правда, весло с примотанным к нему ножом, плохо подходило для этой задачи. Проткнуть рыбину получалось примерно с десятого раза, однако вытащить ее, не позволив сорваться с лезвия, Быков долгое время не мог. Наконец, ему удалось изловить и забросить в плот пятифунтовую рыбу леопардового окраса, однако мясо у нее оказалось не красным, а зеленым и, несмотря на голодные спазмы, было решено выбросить добычу, чтобы ненароком не отравиться.

Упасть в воду пятнистая тушка не успела. Ее поймала в воздухе выскочившая из-под плота акула размером с собаку. Подчиняясь охотничьему инстинкту, Быков ткнул ее копьем, о чем очень скоро пожалел. На раненую хищницу тут же набросились ее близкие и дальние родственницы. Они разорвали ее на куски так близко от плота, что брызги крови попали на надувную камеру и полог палатки. Перекусив, акулы не утолили голод, а лишь распалили свой аппетит, проявляя намерение атаковать неизвестный им плавучий предмет. Одну Быков ткнул ножом в рыло, другая успокоилась, оторвав и проглотив якорь, а остальные еще долго проносились рядом, и сердца мореплавателей замирали всякий раз, когда им казалось, что спасительные камеры или днище будут разодраны острыми зубами.

Минула ночь, и акулы успокоились. Лишь один или два плавника изредка поднимались из океана, чтобы прочертить замысловатую дугу и вновь исчезнуть из виду. И это была не единственная хорошая новость. Осмотревшись, Быков поделился своими наблюдениями с Лиззи:

— Похоже, мы приближаемся к земле.

— Правда? — обрадовалась она. — Почему ты так думаешь?

— Приметы, — сказал Быков.

— Какие?

— Погляди вверх. — Он указал рукой в небо. — Вон полетела стая каких-то птиц, а на рассвете я видел еще одну. И фрегат. — Быков ткнул пальцем в противоположном направлении. — Это тоже птица, огромная. Если не ошибаюсь, она не удаляется от суши слишком далеко.

— И где эта суша? — заинтересовалась Лиззи.

Она начала вертеть головой, и Быков удержал ее за затылок, предлагая смотреть прямо.

— Облака на горизонте. Видишь?

— Ага. Как будто взбитые сливки плавают.

— Похоже, — согласился Быков.

— Может быть, опять будет дождь? — предположила Лиззи с надеждой. — Нам даже раздеваться не придется, все готово.

Она хихикнула.

За время плавания ее кожа стала коричневой, как у туземки, а волосы непоправимо спутались и местами выгорели. Ее руки, тело и лицо были покрыты незаживающими царапинами, а губы побелели и потрескались, однако, по мнению Быкова, это ее не портило. Он и сам выглядел дикарь дикарем, загорелый, отощавший, заросший так, что только глаза проглядывали сквозь щетину и космы.

— Это не дождевые тучи, — возразил Быков. — У них форма другая и они клубятся в одном месте. Скорее всего, там остров. Или мыс. Нет, все-таки остров.

— Почему ты так думаешь? — пожелала знать Лиззи.

— Если бы мы были возле материка, то увидели хотя бы один корабль или самолет, я так думаю.

— Наверное. Будь мы возле Америки, нас бы уже давно нашли.

Быков на это ничего не сказал. Его взгляд то и дело обращался в сторону плоских облаков, выдающих местонахождение земли. Она была слишком далека, чтобы грести туда игрушечным веслом, которое только заставляет плот вертеться на месте вместо того, чтобы двигаться по прямой. Но рано или поздно им придется высаживаться на берег. А это, насколько знал Быков по рассказам мореходов, было сопряжено с немалым риском.

Здешние острова представляются райскими местечками только для тех, кто прибывает на них самолетами или кораблями, заходящими в безопасные гавани. Высадка на необжитом побережье грозила смельчакам смертью. С океанским прибоем и коварными течениями шутки плохи, особенно при наличии рифовых барьеров, на которых погибнет не то что надувной плотик, но и большое судно. А если даже допустить, что Быкову и Лиззи посчастливится проскочить через коралловые утесы целыми и невредимыми и успешно выброситься на пляж, то им может не хватить сил, чтобы преодолеть джунгли и горы, чтобы добраться до человеческого жилья.