Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Но отцу внезапно стало плохо. Он упал на пол и задергался. Мать, с разбитой губой и надувающимся фингалом под глазом, в ужасе отползла от него. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что с мужем что-то не так. Она вскочила на ноги и кинулась к телефону, но Андрей выхватил телефон и увел ее в комнату, где плакала побитая Анечка.

— Ты не станешь ему помогать, — сказал Андрей строго, с трудом сдерживая слезы. — На все воля божья, так говорит батюшка? Вот если богу надо, чтобы он жил, он выживет. А если нет, значит, нет.

Отец умер к утру. Он бился на кухонном полу периодически, и интервалы между приступами становились все более долгими. Мама пыталась несколько раз позвать помощь, но Андрей не давал.

Врачи констатировали смерть от острой сердечной недостаточности. Объяснили, это были не припадки, а агония. Он мучился несколько часов на кухонном полу. И мама, и Андрей сказали, что крепко спали и не могли помочь ему.

С момента смерти отца в доме стало тихо и спокойно. Мама устроилась на работу, замуж она больше не вышла. Анечка выросла и поступила в институт, уехала из Красногорска в Москву и живет своей жизнью, приезжает навестить маму раз в месяц. Хорошо, если в этот день Андрей дома, то и с ним свидятся.

Андрей, окончив девятый класс, пошел в училище, выучился на механика и устроился на работу в ремонтную мастерскую, копаться в автомобилях. Периодически он подрабатывает, берет разную грязную работу, которую людям делать не хочется. Но обычно его просят помочь, сам он клиентов никогда не искал и своих денег не зарабатывал.

Но однажды в мастерскую заехал человек на старой машине, проржавевшей полностью. Консервная банка была на ходу, но дышала на ладан. Андрей подшаманил движок, но предупредил, что волшебство долго не продержится, детали сгнили, разваливаются в руках. Ездить на такой машине опасно. Человек сильно расстроился и попросил Андрея проехать с ним до гаража, где стоит еще один автомобиль, поновее, но уже не на ходу. Смена Андрея закончилась, и он поехал вместе с клиентом.

Так они познакомились. Андрей привел в порядок машину, помогал с ремонтом кровли в домах, был на подхвате как строитель, плотник, сантехник. Он проработал на этого человека и его поселение почти два месяца, когда ему доверили более ответственную работу.

— Он попросил меня избавиться от нескольких тел. Это были члены его общины, у которых не осталось родственников, чтобы ухаживать за их могилами. Поэтому их полагалось похоронить в каком-нибудь лесу. Когда вы видели нас, мы как раз везли тела на захоронение. Но встреча с вами сильно подкосила моего компаньона, он небрежно приволок тело, и пакет раскрылся. Оттуда вывалилось содержимое, и это не было обычным трупом… Это было практически полностью порубленное тело женщины. Клиент сказал, что они умерли естественной смертью, но, судя по всему, нет. Тогда мы раскрыли остальные мешки… Там было то же самое. Тела были распилены, разрублены, от них были отхвачены куски… Это был кошмар! Мы выкопали много могил, я уже не помню сколько, по-моему, четыре или пять. Мы клали тело, сверху сыпали землей, потом снова тело. Чтобы не проседало, укрепляли. Когда захоронили всех, вернулись в машину, и там Санька хватил удар. Я закопал его в другом месте, вдалеке от тех тел. Очень глубокую могилу выкопал. «Газель» отогнал на другой конец Москвы, бросил за МКАД. Все тела нашли, а Санькино — нет.

Андрей, выговорившись, наконец замолк. В горле пересохло, ему хотелось воды. Но у него были вопросы, и поэтому он спросил:

— Вы ведь что-то такое и подумали, да?

— О чем вы?

— Когда встретили нас на дороге? Вы нас перекрестили.

— Вас больше ничего не интересует?

— Нет, еще кое-что. Теперь ведь вы не сможете рассказать полиции, что это я захоронил тела? Ведь я вам исповедался. Теперь не сможете, правильно?

Это его больше всего интересовало. Он не боялся, что преподобный отправит его со своими грехами жить дальше — он уже чувствовал такое облегчение, которого очень давно не было. Он даже и забыл, что значит жить с чистой душой, не отягощенной тем страшным делом и невероятным давящим чувством, как будто внутри все сжато спазмом и никак не отпустит.

И он даже подготовил запасной план: если преподобный откажется с ним говорить, то Андрей предупредит его, что сейчас будет исповедь, и выпалит все, не умолкая, а если надо — догоняя и говоря прямо в ухо, чтобы священник точно все услышал и уже не смог никому ничего рассказать. Но преподобный избавил его от необходимости принудительно принять исповедь.