Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Экзорцист?

Я, конечно, невежа в религиозных делах, но мне почему-то казалось, что экзорцизм и католическая церковь сходятся только в триллерах, где священники размахивают крестами, а какая-нибудь белая как сибирский снег девушка с огромной черной воронкой вместо рта верещит в кровати на шелковых простынях, выгибаясь так, как нормальные люди не могут.

А вот нате вам, экзорцист в церкви, да еще у нас тут, в Москве!

Ладно, чем черт не шутит. Я набрал номер телефона Жанны. Ответа долго не было, и я повесил трубку. Врач сказал, что у Жанны после полудня бывают приступы агрессии, и она просит, чтобы от нее забирали телефон.

Но она перезвонила.

— Ты еще не спишь? — спросил я.

— Нет, — ответила Жанна. — Голова сильно болит. И у меня был посетитель.

— Мама? Я бы попросил передать привет, но, думаю, не стоит.

— Нет, священник, — ответила Жанна, — преподобный Франциск. Он навещает меня.

Я похолодел.

— Жанна, а он все еще с тобой?

— Нет, ушел несколько минут назад.

— А ты можешь как-нибудь с ним связаться?

— Могу, — ответила она. — У него есть мобильный.

Да что же такое-то! Может, это какой-нибудь другой… Франциск? Едва ли. Скорее всего, для кого-то у него телефона «нет», а для кого-то есть.

— А ты можешь отправить мне его номер?

— Могу, — снова повторила Жанна. — А тебе он зачем?

— Мне нужно с ним поговорить. Понимаешь, когда ты говорила о слоях, я подумал, что ты права. И вспомнил, что Кристина рассказывала, что в их общину раз в неделю приходит священник. И его имя — преподобный Франциск, я не думаю, что это сильно распространенное имя. Он ведь католический священник?

— Да.

— Тогда мне точно нужно с ним поговорить. Я думаю, он может знать что-то о тех людях, которые натворили дел в общине. Дай мне его номер, пожалуйста.

— Я отправлю тебе сообщение.

— Спасибо, родная!

Я ждал сообщение, не сводя глаз с телефона. Сам не пойму, почему так волнуюсь. Мне кажется, я где-то очень близко, вот она, разгадка, совсем рядом, только руку протянуть. И ждать сейчас мне совсем невмоготу.

От стука в окно я подпрыгнул и даже вскрикнул, как девчонка. Телефон выпал из рук и улетел под педали. В окно на меня смотрели два разгневанных глаза за толстыми линзами. Сухие губы в ниточку были прямо на уровне моего носа. Я открыл окно.

— Вы чего не уезжаете? — спросила монахиня.

— Я… я… — растерялся я. — А что? Здесь нельзя парковаться?

— Здесь храм.

— Храм дальше, — ответил я. — Я стою на платной парковке. Моя машина вам мешает?

— Нет. Идите за мной. Если бы вы уехали, то и Господь с вами, но вы ведь никуда не уехали! Чего вы сидите?

От неожиданности я заглушил двигатель, неуклюже слазил за телефоном, убедился, что сообщения от Жанны так и нет. Вылез, запер машину и последовал за разозленной монахиней.

— Как вас зовут?

— Сестра Татьяна, — ответила она, не замедляя шага и не поворачиваясь. — А вас?

— Виктор. Приятно познакомиться. Куда мы идем?

— В храм, конечно же. На дворе не май месяц, холодно. Если я простужусь и слягу, в храме все порастет пылью, а книги растащат.

Она шла быстро, я еле поспевал. Мы миновали главный вход, повернули за церковь. Прошли еще метров двадцать по обледеневшей узенькой тропинке. Было скользко, но ухватиться не за что — с одной стороны холодная кирпичная стена, с другой — лысые кусты, с редкими желтыми листочками. Если я тут рухну, то переломаюсь полностью, и как она тут ходит? Видимо, это служебная тропинка, и ее не расчищают, потому что по центральной тропинке в храм я вошел без всяких проблем. Я шел сосредоточенно, и мне удалось не поскользнуться, сестра Татьяна юркнула в маленькую дверцу, мне пришлось согнуться, чтобы войти следом.

Помещение было маленьким, как кухонька в хрущевках, но светлым и очень теплым. Возле стола стояла тепловая пушка, от которой веяло теплом. У окошка стояла тумбочка, на которой стоял электрический чайник, две перевернутые чашки на блюдцах и заварник. Здесь было значительно теплее, чем в храме. Судя по всему, это было служебное помещение, а не покои — кровати не было, зато был старый стол, на котором мерцал ноутбук и больше ничего не было.

— Чаю хотите? Или кофе? — спросила сестра Татьяна.

— Нет, спасибо. Я не то чтобы замерз. Я, скорее, в недоумении.

— Вы присаживайтесь.

— Спасибо.

Я сел на стул, который тут же врезался всеми своими костлявыми частями в спину, задницу и бока. Ну почему нельзя было поставить для гостей нормальный стул, который не предназначен для пыток? Монахиня уселась за свой стол, захлопнула ноутбук, сцепила руки перед собой и тут же сгорбилась.