Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Артём вернулся из больницы с посеревшим лицом, объясняя мне на ходу, что перелом очень плохой, и несчастная будет долго лежать.

— Что это за музыка? — Спросил он вдруг, услышав звуки окружающего мира.

— Мы решили играть премьеру. Зритель не виноват ни в чём. Да и те, восемьдесят человек, что стоят сейчас на сцене, сидят в оркестровой яме и ждут за кулисами, готовились к этому празднику. Не порть им его. В театре вместе всё переносится легче.

Мы успели получить свою долю успеха и выплеснуть весь адреналин, который у нас был.

В перерыве между репетициями я позвонила Сане и пригласила всю их семью на спектакль.

То ли она успела передать только маме с папой, то ли «А.В.» дала такое распоряжение, но пришли только Петр Анатольевич и Вера Николаевна.

Мне было дико смешно. Ни тот, ни другая, в театр не ходили в принципе никогда. Возможно, в глубоком детстве. «А.В.» видимо хотела показать, что тот «шедевр», который будет показан — всего лишь для непросвещённой публики, а не для элиты.

Артёму я говорить не стала. Да ему было глубоко безразлично в тот момент всё, что не касалось происходящего на сцене. Я сначала разозлилась, но вспомнив, что я вычеркнула капризы «А.В.» и ее монструозный характер из своего круга внимания, радушно усадила смущенных Дашковых на лучшие места.

Не знаю, смотрели ли Дашковы спектакль вообще. Программка Петра Анатольевича была испещрена формулами и значками, что свидетельствовало о том, что его посетила очередная счастливая научная идея. Он ласково улыбался. Только непонятно чему. Впечатлению от спектакля или научной находке. Вере Николаевне, привыкшей к тишине книжных хранилищ и вовсе, было нелегко, слушать музыку и следить за сменяющимися сценами. Лицо у неё было растерянное, словно она пыталась выяснить — должно ли ей нравиться такое зрелище. Я быстро выпроводила их из театра со словами благодарности за то, что нашли время и прийти посмотреть наше «скромное» зрелище. Похоже, что Пётр Анатольевич уловил лёгкую иронию в моем тоне, но приподняв в вежливом прощании шляпу, двинулся к выходу, за ним не оглянувшись, удалилась жена.

На следующий день на нас обрушился шквал поздравлений, хвалебных статей и интервью в самых престижных наших и зарубежных газетах. Моё время было расписано тщательно и плотно.

Дня через четыре, позвонила Саня и, извиняясь, пролепетала, что очень сожалеет, что они все втроем и «А.В.», и Алиса, и Саня заболели. Видимо, чем-то отравились и не смогли прийти, и не было даже сил позвонить.

— Не имеет значения, — как можно равнодушней сказала я. — Всё равно, я была очень занята и не смогла бы уделить вам должного внимания.

Надеюсь, что все уже здоровы? Саня, ты ведь не просто так звонишь?

— Нет, просто так, — удивленно и нежно сказала подружка. — Я соскучилась, хотела повидаться. Ты не возражаешь?

— Я обрадовалась, что у Сани, наконец, появилось собственное желание. Но нашей встрече не суждено было осуществиться.

Артёма привезли на «Скорой помощи» в лежачем положении. Я только несколько раз ещё видела, как он вставал. Диагноз мне сказали сразу. Но, нужно было его скрывать ото всех. Так он просил. Он надеялся, что выкарабкается. Хотел, чтобы артисты работали спокойно. Я держалась, как могла. Я тоже хотела верить в его счастливую звезду. Я металась между театром и больницей, спонсорами и врачами.

— Кира, — услышала я в трубке приглушенный голос «А.В.». — Зайди ко мне сегодня. А, если хочешь, я к тебе загляну?

— Александра Владиславовна, у меня больше нет сил. Любой лишний разговор, даже передвижение стоит мне неимоверных усилий. Вам нужно, что-то конкретное?

— Что ты, Кира. Я просто давно тебя не видела и хочу поговорить.

Я уцепилась за разговор с пожилой дамой, как за соломинку. Может, она знает слова, которые меня приведут в чувство, и я смогу дальше тянуть бесперспективную лямку.

Общение наше было очень коротким. «А.В.» присела на краешек стула и тихо произнесла: — «Всё проходит и это пройдёт». Не моя мудрость, но она спасла многих. Ты попробуй найти в себе силы желать от себя невозможного. Только так ты выдержишь, — она встала и, не сказав больше ни одного слова, тихо шелестя юбкой по обоям коридора, вышла из квартиры.

Когда «А.В.» ушла я, не знаю почему, вытащила с антресолей куклу, которая раньше меня пугала и смущала. В данный момент мне захотелось прижать её к груди и ходить, укачивая игрушку в руках, как маленького ребёнка. Маленькая «А.В.» смотрела на меня немигающим взором, словно остановившийся взгляд требовал решительности и деятельности.