Оксана Обухова - Флаг, барабан и паровоз

По сути говоря, примерно так. Синицына, конечно, не пустышка, а большая умница, но на любовь доверчивая… спасу нет. Семейное у них это. Романтическая интеллектуальная особенность: обожают сирых и убогих пригреть и повоспитывать.

– Проехали.

Евдокия спрыгнула со стола, так как ей показалось, будто Крученый может прижаться и облапить, затеять игру: «Что, если скоро мы умрем? Что, если я последний мужчина в твоей жизни?.. Зачем же время попусту терять?..»

Дуся сходила до двери. Задумчиво поколупала почти незаметную щель дверного косяка…

Потом резко повернулась и вперила глаза в любовника:

– У тебя с Аллой Муромцевой что-то было? От неожиданного перехода «тигр» опешил:

– А Алла-то тут при чем? – Видимо, решил, что Евдокия продолжает толковать о деле и каким-то образом пытается пришпилить жену главного полицейского к интриге.

– Да просто интересно. – Терзая нереального любовника испепеляюще пытливым (скрытно – обжигающе ревнивым) взором, Евдокия упрямо гнула линию.

Антон пожал плечами:

– Не понимаю.

– Ответь! – Дуся топнула ногой. – У тебя было что-то с Аллой?!

До нереального мужчины наконец-то доперло. И хотя ситуация была из рук вон гадкой, он засмеялся:

– Ах вот оно что… Нет. – Выпрямившись, Антон серьезно посмотрел в стыдливо сощурившиеся Дусины глазки и повторил: – Нет. Между мной и Аллой Викторовной никогда ничего не было.

– Так я тебе и поверила.

Евдокия вновь повернулась к бесполезной щелке и колупнула ее пальцем.

Почему-то ей показалось, что момент крайне удобен для того, чтобы подойти, прижаться и обнять, шепнуть: «Ты глупенькая, я одну тебя люблю», но позади стояла гробовая тишина. Подошвы нереального любовника не скользили по покрытию.

«И фиг с тобой! Не очень-то хотелось!»

Хотя обидно. Момент – может быть, они живут последние часы? – был крайне удобным, чтобы попросить прощения.

«И черт с тобой!»

– Дусь, почему ты сказала, что тебя придется выпустить отсюда?

Для Антона момент был отнюдь не романтическим. Его только что предал лучший друг. На голове четыре этажа стояли.

Евдокия обернулась и невозмутимо произнесла:

– А у него нет выбора. Но об этом я не хочу говорить. Попрошу лишь об одном – если в ближайшее время у тебя появится желание меня пристукнуть, подумай, прежде чем сделать.

– А почему я должен захотеть тебя пристукнуть?

– Да есть такое предположение, – вздохнула Землероева. – Расскажи мне лучше о Сергее. Насколько я понимаю, твоими молитвами у моей подруги появился серьезный претендент… А время чем-то нужно занять.

– У нас его много? – «Че Гевара» поднял брови.

– Не слишком. Так что говори. В разговоре время летит лучше, да и нервов меньше.

Антон начал вспоминать школьные годы, одноклассника Серегу Ковалева…

Слушая неторопливое повествование, Евдокия думала: «С кем вернется Хабанера? Один? Или…» Понять, играет убийца вместе с Моней или смотрящим, было крайне важно!

Навряд ли Моня или Воропаев придут полюбоваться узниками, но лучше подготовиться к любому повороту. Крученый занят. Отвечать на его вопросы под запись не надо. Есть возможность не спеша подумать!

На то, чтобы обмозговать ситуацию и, вероятно, посоветоваться с подельником или подельниками, Стасу понадобится как минимум час-полтора. И как ни странно, в этом случае задержка играет на руку заложникам.

Стас появился через три часа.

Возник за стеклом неожиданно. Встал у операторского пульта. И прямо посмотрел на друга, которого предал. А вероятнее всего – приговорил.

Евдокия покосилась на сидящего в углу Крученого. Он набычившись разглядывал предателя. Молчал. Ждал, пока тот приступит к разговору первым.

Евдокия вышла на авансцену и, немного загородив Крученого, сделала Хабанере знак включить звук.

Стас нажал на пару кнопок, за это время Евдокия достала из кармана мобильный телефон и приложила его к стеклу.

– Посмотри сюда, – спокойно приказала Хабанере. – Посмотри. И вспомни точное время, когда я и Крученый сюда приехали. – Предатель прищурился на дисплей мобильника, и сыщица продолжила: – Подъезжая к этому дому, я разговаривала с мамой. Я поменяла телефон и сообщала ей новый номер. Говорила, что еду с приятелем Антоном. Как думаешь, если сегодня вечером я не вернусь к Муромцам, с чего начнут мои поиски?

Евдокия дала Стасу время подумать. Сама судорожно просила Небеса утихомирить Крученого за ее спиной! Все это время сыщица не могла ни о чем предупредить Антона, не отважилась даже намекнуть о том, что ей предстояло сделать! Боялась, что последующая расшифровка их разговора, записанного здешней аппаратурой, докажет: сыщица блефует и никакого разговора с мамой не было.