Оксана Обухова - Флаг, барабан и паровоз

За ворота выскользнула, не встретив по пути ни одного из Муромцев.

Исчезла.

Катерок и вправду оказался шустрым. Но не шибко навороченным. Как раз таким, которым неопытный мореман Нифася вполне мог управлять: современная лодка с мотором.

Довольный Нифася рулил вдоль берегов небольшой извилистой речушки. Наслаждался ветром, солнцем и собой в красивой кепке.

Землероева сидела рядом мрачнее зимней тучи.

– Остановись где-нибудь на тихой заводи, – попросила капитана.

Нифася, распугав лягушек на листах кувшинок, подъехал к камышам. Выключил двигатель и с интересом уставился на Евдокию.

– Вынь, пожалуйста, батарейку из своего мобильного телефона, – попросила девушка.

– А на фига? – удивился воришка.

Землероева поморщилась. Сил на уговоры у нее не было. Язык ворочался едва-едва.

– Сделай, пожалуйста, как я прошу.

Нифася просьбу выполнил, и Евдокия приступила к расспросам:

– Нифась, ты слышал, у Воропая… то есть в вашей шайке, есть штатный киллер?

– Чего-о-о?! – Воришка на мгновение вытянул шею. Потом вернулся в прежнее положение и слегка высокомерно откинул спину на задник лавки. – Детективов насмотрелась, да? Штатный киллер, – фыркнул двухсотый номер списка энских урок. – Голову водой ополосни.

– Хорошо. Я ищу человека, о котором может напомнить определенная мелодия.

Евдокия негромко напела: «У любви как у пташки крылья», потом эту же мелодию коряво насвистела. Пристально смотрела за нахмуренным воропаевцем.

– Ну? Возникает что-то в памяти? Появляется ассоциация?

Нифася покачал головой:

– Что-то нет ничего…

– А слово «Хабанера»? Ария, опера, Кармен, Бизе, Мериме…

Евдокия перечисляла ассоциативные слова, перечисляла все, что ей самой могло на ум взбрести… Нифася мотал головой, словно китайский болванчик.

Все оказалось бесполезно, как ни старался помощник, отряженный сыщице смотрящим. Евдокия напевала и насвистывала, стараясь подтолкнуть воображение Нифаси, воришка морщил ум и лоб. Все бесполезно.

Евдокия сдалась, откинулась на спинку лавочки катера и подставила лицо солнцу.

– Всем спасибо, все свободны. Поехали, Нифася. Перекусим где-нибудь на берегу, но не в черте города. Есть такое место?

– А то, – заводя мотор ответил ничуть не опечаленный результатом помощник. – Доставлю в лучшем виде! Шашлычок, пивко, рыбка вяленая тоже есть…

Еду Землероева закидывала в себя, как уголь в стопку. Мозг должен есть. Голова – работать. Шашлык и две порции мороженого проглотила не заметив вкуса.

Хотя Нифася чмокал, чавкал и облизывал пальцы.

«Живут же люди! Наслаждаются…»

Насытившись и расплатившись, Евдокия попросила приятеля:

– Погуляй немного. Мне нужно позвонить.

Нифася вышел из-за столика. Сыто потягиваясь, отправился к причалу, возле которого и стоял вполне приличный ресторанчик, где на открытой веранде осталась Евдокия.

Девушка некоторое время посидела, глядя в стол перед собой. Потом решилась.

Нифася ничем ей не помог. А Воропаеву звонить нельзя. И не только потому, что об этом предупредили похитители, а просто рано. Мало информации, и, что немаловажно, бес мог находиться рядом со смотрящим. Но Евдокии – кровь из носа! – потребовался человек из ближнего круга вора в законе. Тот, что, так же как и Копуша (бывший из этого же ближнего круга), и Вася Конник, мог дать сыщице зацепку. Нифася – пешка. Он не попадает в тесный радиус. Не слышит того же, что авторитетные воры. Помочь здесь может лишь… Крученый.

Сыщица набрала номер. Услышала «да».

– Это Евдокия, – произнесла не поздоровавшись. – Есть разговор. Мы можем встретиться?

– Конечно.

Бывший любовник говорил спокойно. У Дуси от его голоса немного задрожали руки.

– Я еду по реке. Где ты можешь меня встретить?

Крученый адресно назвал причал. Евдокия сразу отключила связь. И села, повесив плечи, опустив голову.

– Официант! Двойной кофе, и побыстрее!

Взбодриться надо, кровь разогнать, не то прибило сытостью.

И все-таки он был нереально притягателен. И дело вовсе не во внешности, магнетизм был внутренним, исконно опасным для женского пола. От Крученого за версту тянуло отрицательным обаянием плохого парня из хорошего боевика: каждый его жест, движение выказывали уверенность мужчины, знающего себе цену. Манеры напоминали повадки лощеного рысака, привыкшего к заинтересованным взглядам с трибун.

«Ур-род! – разглядывая бывшего любовника сквозь темные очки и делая лицо невозмутимым, мысленно кипела Евдокия. – Ишь… вырядился!»