Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– Откуда он у вас?

– Достал, – исчерпывающе ответил Смирнов и глянул на мотоцикл, прислоненный к палисаднику. – Учти, в таком снаряжении я на твоем примусе не поеду.

– А я и не предлагаю, – срезал его Чекунов. – У отдела нас «газик» дожидается.

До райотдела доехали-таки на примусе. Дурной пример заразителен: Чекунов сходил к дежурному и тоже обзавелся автоматом.

Придирчиво осмотрели и проверили «газик». Машина была в полном ажуре. Уселись. Чекунов за руль, Смирнов – пассажиром. Чекунов включил зажигание.

– Подожди, – приказал Смирнов и, потянувшись, вернул ключ в исходное. – Во время гонки не разговор. Что показал Жабко? Конкретнее.

– Километрах в двадцати пяти-тридцати по трассе, а потом по берегу Дурного ручья…

– Он что – и впрямь дурной? – перебил Смирнов.

– Это из-за его течения. Так иногда течет, что диву даешься: иногда, ей-богу, навстречу сам себе. Но на этом участке он почти прямой. Так вот, по его берегу еще километра три-четыре можно на машине проехать, а потом километра полтора пешком. Как сказал Жабко, Арефьев туда от своей змеи с молодками убегал развлекаться.

– Пешком из Нахты? – оживленно поинтересовался Смирнов.

– У него «Москвич» старенький есть.

– Значит, если «Москвич» на берегу ручья, то Арефьев у себя в берлоге?

– Именно так, Александр Иванович. В берлоге мы его и возьмем.

– Берлога на то и берлога, что мимо нее в двух шагах пройдешь – не заметишь. Какие-нибудь точные ориентиры тебе Жабко дал?

– Кое-что имеется, – хитро подмигнув, ответил Чекунов.

– Тогда поедем, Сусанин, – вздохнул Смирнов.

Чекунов взял с места, как на ралли. Мотор ненужно мощно взревел и помчал слегка дребезжащее корыто «газика» по незабвенным банам Нахтинского района. Смирнов глянул в зеркальце заднего обзора и увидел противоестественное: «газик» мчался изо всех лошадиных сил, а пыль за ними неподвижно стояла безобъемной стеной.

Дурной ручей оказался мирной, метра в полтора ширина, прозрачной струей, которая небурно текла себе к Чане, промывая и без того чистые белые, серые, зеленые, бордовые камешки. Смирнов спустился к воде, сполоснул руки и напился из ладони. Вода была свежа и пахла детскими приключениями.

Здесь кончалась тропа, по которой мог проехать «газик». Далее шла тропка исключительно пешеходная. Стоя у «газика», Чекунов сверху, с крутого бережка снисходительно наблюдал, как баловался с водой подполковник Смирнов, который, забравшись зигзагом на обрывистый берег, сказал сожалеючи:

– Здесь очень хорошо.

– А там будет еще лучше, – пообещал Чекунов. – Пошагали, Александр Иванович.

– Но ты говорил, что где-то здесь поблизости должен быть арефьевский «Москвич». Где он? – ничего не забывал въедливый подполковник.

Поискали и нашли. С трудом, правда. «Москвич» стоял в кустах, которые были умело переплетены и являли собой некий замаскированный гараж.

– А он – ловкач! – оценил выдумку Арефьева Смирнов и полез в «Москвич». Машина была закрыта, но не для милиционера с двадцатипятилетним стажем. Достал Смирнов связку своих ключей, выбрал даже не ключ, а пластинку, козырнул ей в рукояточной замочной скважине, и – вуаля – подполковник в салоне. Затем, раскрыв все четыре дверцы и багажник, Смирнов произвел стремительный, но тщательный шмон.

– Нашли что-нибудь? – поинтересовался сидевший на траве Чекунов.

– Ничего, – ответил Смирнов, по очереди с треском захлопывая дверцы. – Что на самом деле и удивительно!

– К чему вы это? – осторожно спросил Чекунов.

Вдали, видимо, на трассе, пропиликал автомобильный гудок.

– Чего это он? – на этот раз удивился Смирнов. – В тайге пешехода нашел?

– Знаете, сколько зверья здесь дорогу перебегает? – твердо понимая, что Смирнов не знает, вопросил Чекунов. – Чаще их нарочно сбивают, но иногда и сердобольные водители попадаются.

– Помолился про себя? – спросил Смирнов. Чекунов серьезно кивнул. – Тогда пошли. Первым иду я. Ты – в десяти метрах сзади, стараясь попадать в мой шаг. При подходе к первому твоему ориентиру чуть присвистни. Это самый нейтральный звук, на который никто не обращает внимания. Автомат пока на шею не вешай, а пистолет, уж будь так добр, за ремень заткни. Тронулись.

За три военных года разведочно-десантной фронтовой судьбы находил таким вот манером Смирнов несчитанное количество километров. Чекунов не слышал, как он передвигается в пространстве, а когда дерево, куст или поворот прятали Смирнова от его глаз, он вдруг ощущал себя в полном одиночестве среди девственной тайги. Так шли минут пятнадцать. В очередной раз потеряв Смирнова, Чекунов, как бы в награду, заметил первый ориентир – сломанную ураганом сосну, которая представляла собой прописную букву «А» из азбуки великанов. Сломанная как раз по середине, она самой крупной ветвью делала перекладину в треугольнике ствола. Чекунов тихо свистнул.