Анатолий Степанов: Деревянный самовар

Алкоголики-арестантики уже позавтракали, комната-столовая пуста, и поэтому главврач позволил им беседовать там. Алкоголик-арестант, он же журналист-международник Александр Спиридонов, вопреки ожидаемому, не производил впечатление несчастного, потерянного существа. Похудевший, без привычной в последнее время отечности лица и вроде как бы помолодевший, был он ровно весел и приветлив.

– Здорово, оболдуи!

– Привет, алкоголик, – откликнулся Смирнов. – Выпить хочешь?

– Не-а, – ехидно ответил Алик. – Какие новости?

– Он про Олега знает, – объяснила Лидия.

Они расселись за большим столом. Ни дать, ни взять – заседание первичной партийной организации. Смирнов подергал себя за мочку уха и, не зная как начать, начал:

– Новости-то? Есть новости. Коварная смерть вырвала из рядов советской литературы еще одного писателя.

– Это кого же? Я радио регулярно слушаю, а ничего не знаю…

– И не узнаешь пока. Добровольно, насколько я понимаю, ушел из жизни Владислав Фурсов.

– Так, – сказал Алик. – Так… – сообразительный был малый. – Значит, он Олега?..

– Получается – он, – подтвердил Роман.

– Не получается, а получилось, – Саня вдруг фыркнул, как лошадь. – Получается, получилось! Очень уж мы осторожны в словах! Все просто и омерзительно: гражданин Фурсов с заранее обдуманным намерением зверски убил гражданина Торопова.

– За что? Повод, мотив, причина? – потребовал аргументированного ответа Алик.

– Нет у меня логических объяснений этому гиньолю, – честно признался Саня.

– Тогда рассказывай по порядку. Не просто факты, а как было на самом деле. Почемучку Бориса Житкова. Что ты видел. А что ты не видел, Ромка вспомнит.

Смирнов рассказывал, а Казарян иногда вспоминал. Минут в двадцать уложились и сами изумились, когда в сухом протоколе уголовного дела возникли не относящиеся как будто к делу подробности, бытовой перебрех, сцены привычных ссор и стычек, нерв объединенного существования в вынужденной изолированности съемочной группы. Изумились оттого, что многое сразу прояснилось.

– И вы, бараны, не смогли почувствовать, что все уже давно было на грани? – гневно спросил Алик.

Казаряна перекосило, как от кислого, и он двумя словами все объяснил Алику:

– Водку жрали.

– Но какой недоумок, Бог ты мой! – ненавистно удивился Алик. – Смерть Олега в ряд к тем двум поставил, не понимая, что в тех случаях просто работал профессиональный убийца, а ему в первый раз человека убивать надо! И это дешевое алиби с транспортными фокусами!

– Про авиационный фокус он в японском детективе вычитал, – вдруг осенило Казаряна, любителя подобной литературы. – «Точки и линии» называется.

– С вами, сыскарями, я тоже превращаюсь в элементарную ищейку, – сказал Алик. – О другом надо думать.

– О чем же? – насмешливо поинтересовался Смирнов. – Подскажи, публицист.

– Этот надутый провинциальный петух наверняка и в мыслях не держал, что ему придется самоликвидироваться. Он бы и на суде горячо клеймил врагов социалистического строя и героем себя ощущал. Кто же заставил его решиться на самоубийство?

– Кто? Кто? – раздраженно заметил Казарян. – Ты то очень умный, то – слишком дурачок. Будто не догадываешься. Третий человек в нашем государстве. Тесть его, Дмитрий Федорович разлюбезный, который не может себе позволить ни единого пятнышка на своей репутации.

– Бесы! Бесы! – заорал Алик.

Дверь столовой распахнулась и обеспокоенный главврач, подозрительно оглядев всю компанию, ласково спросил у Алика:

– Где бесы, Александр?

– В высших эшелонах власти, – простодушно ответил Алик.

– А, вы об этом, – скучно и успокоенно сказал главврач и от – греха – напомнил: – Лидия Сергеевна, я вам обещал час. Он на исходе.

– Спасибо, Глеб, мы прощаемся и уходим, – пообещала Лида, и главврач прикрыл за собой дверь. Алик посмотрел на дверь, посмотрел на друзей и признался:

– Вот сейчас бы я с удовольствием надрался!

– Алик! – звеняще, как артистка Борисова, одернула его Лида.

– Шутка, – оправдался Алик. – Шутка гения.

В четыре часа дня они проснулись одновременно. Разбудил телефонный звонок. Матерясь лишь артикуляцией голоса и влезая в тренировочные портки, Смирнов мрачно порекомендовал Лидии, которая уже села в кровати:

– А ты спи, спи.

– С вами выспишься, – огрызнулась Лида и потянулась за халатом. Телефон звонил.

– Кого надо? – рявкнул в трубку Смирнов.

– Тебя, – голосом Казаряна ответила трубку. – Звонила Светлана и передала просьбу Дмитрия Федоровича к нам с тобой: быть у него к семи вечера. Я тебе лишних два часа дал поспать потому, что еще одну их просьбу выполнил: они просили принести кассету с последними песнями Олега. Они у нас на вертушке, а кассетник только у звукооператора имеется. Слава Богу, он на студии оказался, там и переписали.