Инна Бачинская: Небьющееся сердце

– А, кстати, известно ли вам, – сказал господин де Брагга, – что зачинатель международного права, доминиканский монах Франческо де Виттория [12], был моим… соотечественником?

– Неизвестно, – ответил Маренич. – Но я вам верю. И прихожу к выводу, что все, или почти все выдающиеся мужи Возрождения были вашими, как вы сказали, соотечественниками, а сама эпоха стала возможной исключительно благодаря их присутствию среди незрелого человечества.

Де Брагга рассмеялся:

– Я этого не сказал. Я думаю, причина, почему многие мои соотечественники стали выдающимися… мне придется употребить слово «люди», ибо я не знаю, как нас назвать… стали выдающимися людьми, заключается в том, что нам отведено больше времени. И следовательно, мы успеваем больше. Вы же – нерационально кратковечны. По недосмотру или случайности, природа наделила вас разумом, и в результате оказалось, что божественный дар принадлежит существу, чей век так обидно короток. Человек – постоянное противоборство двух сил – разума и инстинкта. Представляю, что бы вы натворили, если бы жили триста лет.

– То есть вы действительно считаете, что человеческий разум появился по недосмотру няньки-природы? – спросил Маренич.

– Это вы хорошо сказали – няньки! Нянька, уронившая младенца… забывшая перепеленать, оставившая голодным. Природа – только нянька, и разум – не ее недосмотр и не ее ошибка! Беру свои слова обратно. Я думаю, разум – творение совсем других рук. Природа здесь ни при чем.

– Создатель? Вы всерьез допускаете…

– Судите сами! Человек – сплошное противоречие. Его разум постоянно борется с инстинктами, и он не гармоничен, как любое другое творение природы… Возьмите животный мир… или растительный. Там – гармония. А человек? Постоянная борьба с собой. Не стала бы природа давать ему разум. Без разума ему было бы намного проще…

– И в животном и в растительном мире хищник пожирает слабого. Разве это гармония?

– С точки зрения естественного отбора. Но законы естественного отбора также действуют и в человеческом мире, где они совсем не нужны, ибо человек наделен разумом. А это уже дисгармония. Инстинкт и разум – вечное противоборство.

– Значит, разум нам не нужен?

– Ничего, кроме проблем, он вам не приносит. Разве я не прав? Но… хотелось бы верить, что все на свете имеет смысл. Ваш разум – это тонкий инструмент в руках дикаря… извините ради бога! Который даже не понимает хорошенько, что это такое. Разве вы можете сказать, что вам известно все о возможностях вашего мозга?

– Не такого уж дикаря! А наша цивилизация?

– Да, цивилизация…

Они молчали; задумчиво смотрели на заснеженные розовеющие горные вершины, на темный лес вдали. Из ущелья тянуло холодом. Высоко наверху появились первые дрожащие иголки звезд.

– Послушайте, – сказал вдруг Маренич, – а что, если я скажу вам, кто вы, гипотетически, разумеется, и откуда пришли?

– Интересно послушать. Хотя я прекрасно знаю, что именно вы собираетесь сказать.

– Знаете? Что?

– Что мы ваши потомки из далекого будущего. Должен сказать, что эта идея мне не особенно по вкусу. Но я готов принять ее за неимением лучшей.

– Почему? Возможно, в далеком будущем человек наконец научился подавлять инстинкты и жить исключительно разумом, жизнь стала совершенной…

– Не уверен, что мир будущего так уж совершенен.

– Почему?

– Я думаю, что мы попали сюда не по своей воле и не в результате аварии. Нас просто пытались спасти – что-то произошло там, и нас вытолкнули…

– Война?

– Возможно. А поэтому, возвращаясь к сказанному ранее о двойственности человека, должен заметить, что, по моему разумению, над его созданием поработали двое – Мастер и Ремесленник. Ремесленник-природа слепила его, как всякое другое существо животного мира, а Мастер, избрав для целей, которые нам в нашем младенчестве неведомы и непонятны, вдохнул разум и душу. И смотрит, как мы барахтаемся, пытаясь встать на ноги, уничтожаем друг друга и мучительно ищем смысл в собственном существовании…

Раздались легкие быстрые шаги, на веранде появилась девочка и сказала:

– Мама зовет ужинать!

– Спасибо, Вика, передай маме, что мы уже идем, – ответил де Брагга, и мужчины поднялись.

– Вика, а где Коля? – спросила Елена Николаевна, когда все расселись вокруг стола. – Ты сказала ему, что все уже за столом?

– Мама, Коля занят, – укоризненно ответила Вика.

– Я ничего не хочу слышать! Немедленно иди и позови его! – В голосе Елены Николаевны послышались стальные нотки.