Инна Бачинская - Небьющееся сердце

– Обойдемся.

– Конечно, что тебе какая-то там регистраторша! С твоими бабками ты себе и не такую найдешь, – фыркает Борис и кричит: «Ой!», получив щелчок по лбу…

Глеб усмехается. Пора! Но он медлит, смотрит на сад, уже почти весь затянутый туманом… три куста сирени в конце сада слились и стали похожи на громадную человеческую фигуру в монашеском балахоне…

«Пора! – думает Глеб. – Пора!» И медлит, медлит… В саду пусто и печально, тихо шуршит в листьях не то туман, не то дождь…

– Иди, – говорит он себе, – ничего уже не будет. Иди!

В комнате становится совсем темно… лишь светлеет окно… за которым пелена тумана…

– Мама! – вдруг слышит Глеб радостный, звонкий голос ребенка. Его обдает ужасом: «Святик?» – Мама! – кричит ребенок. – Смотри, собаки!

– Это наш Цезарь, – говорит, смеясь, невидимая женщина, – а это Тинка и Дэзи! Погладь их, не бойся!

– Мама, – радуется ребенок, – этот Цезарь совсем как наш Боник, только большой, да?

– Спасибо тебе, спасибо! – шепчет Глеб. Он сидит, вцепившись побелевшими пальцами в край стола. Потом резко встает…

Стоял февраль, а казалось, что уже наступил март. В воздухе было разлито сладостное благоухание ранней весны, звенела капель, солнце было ярким и теплым. Лед по краям тротуара растаял, в лужах, радостно вереща, купались воробьи. На лицах людей появились улыбки. Везде продавались мимоза и бледные парниковые тюльпаны.

Елена Николаевна, не торопясь, бродила между бесчисленных пестрых бутичков в Мегацентре. Людей было немного, играла легкая музыка. Ей ничего не было нужно… или нет, кажется нужно было что-то для Вики… не вспомнить… что-то для школы. Она остановилась, рассеянно скользя взглядом по выставленным товарам. И в это время кто-то тронул ее за локоть и незнакомый женский голос произнес: «Простите, вы Крыникова, если не ошибаюсь?» Елена Николаевна повернулась и посмотрела, не столько, впрочем, посмотрела, сколько смерила взглядом незнакомую девушку, стоявшую перед ней. Девушка была очень высокой и странно одетой. На ней было короткая норковая шубка-свинг, темно-синяя, мушкетерские ботфорты и серебряная вечерняя сумочка через плечо. Поля лиловой шляпы почти скрывали сильно накрашенное лицо.

«Как клоун!» – неодобрительно подумала Елена Николаевна и сказала вслух: – Мы знакомы? – Тон ее мог обескуражить любого, но не Риеку, ибо девушка эта была некем иным, как Риекой, стриптизершей из «Касабланки».

– Почти! – сказала она, улыбаясь. В улыбке ее был вызов. – Я однажды была у вас в гостях. На юбилее бизнеса. Ну, и как бизнес? Процветает?

Они стояли друг перед другом, две женщины, такие разные, такие непохожие: дама из общества, Елена Николаевна, у которой был богатый муж, и девушка-стриптизерша, Риека, чей муж был безработным и которая содержала себя сама. Елена Николаевна молча рассматривала Риеку. Теперь она ее вспомнила – та самая скандалистка, которая устроила стриптиз! Лола потом рассказывала о ней… Елена Николаевна криво усмехнулась, вспомнив, как Константин смотрел на эту… «Ему всегда нравились… шлюхи!» – подумала Елена Николаевна. Вот и Лола говорит, что шлюха, клейма негде ставить. Правда, ее тоже можно понять, ревнует, как же, Крыников… путался с ней почти два года… подруга называется. Елена Николаевна делала вид, что ничего не знает и не замечает – ни их переглядываний, ни Лолкиного откровенного кокетства, ни ее новых побрякушек, о которых она говорила, глядя ей в глаза бессовестными лживыми глазами:

– Старый друг подарил, сходит с ума от любви!

Теперь Лолке можно только посочувствовать! Как же, такое предательство – Крыников предпочел ее «этой особе».

– Твой муж, – сказала Лолка, – спутался со стриптизершей из какого-то шалмана, страшной уродкой и непередаваемо вульгарной особой, ведущей богемный, так сказать, образ жизни. Не понимаю я этих мужчин! Как будто нет порядочных женщин… То есть, – спохватилась она, – имея такую жену, как ты, Ленушка!

Елена Николаевна смотрела на девушку, Риека смотрела на Елену Николаевну. Пауза затягивалась.

– У меня для вас письмо, – сказала наконец Риека, щелкая замком серебряной сумочки.

– У вас? Для меня? Что у нас с вами общего? – явственно прозвучало в ее голосе.

– Для вас. Передал господин де Брагга.