Ефим Друц - Волки

— У цыган он живет, — опережая Митин ответ, сказал Седой.

— У цыган? Как попал-то к ним?

— Случайно, — ответил Митя. — Спасался.

— Зря ты побежал, Митя, — неожиданно тихо сказал Седой, — надо было с повинной явиться. Смягчающие обстоятельства. Ревность. Измена. Скостили бы срок наверняка.

— В такие минуты трудно сообразить, — вмешался Арнольдыч, — знаю я, бывали у меня и покруче моменты. Туман находит, и ничего не видишь вокруг, словно слепой котенок тыркаешься. Так что там с цыганами-то у тебя?

— Поначалу хотел просто переждать, потом все завертелось, в дела ихние встрял, а в чем-то и поучаствовал.

— Смотри-ка, Митя, на тебя это не похоже. Никак ты на дела ходил? — удивленно взглянул на него Арнольдыч.

— Ты, Арнольдыч, дело говори. Мы на тебя шибко надеялись, — тихо проговорил Седой. — Как узелок развязать?

— А что, — спросил Арнольдыч, — еще что-то вышло?

— Да, — кивнул Седой. — Вышло. Повесили цыгане большой счет на одного пацана, а он ко мне пришел защиты искать. Ну я и хотел поговорить с ними. Дождался того, кто у них заправляет, а он начал права качать. Я его на нож и посадил. Потом еще двоих цыган пришлепнули. Теперь они меня ищут.

— Ребятки, как же вы умудрились такую кашу заварить? Это на старости-то лет! Вам обоим уехать надо. На время и в разные края.

— Никуда я не поеду, — твердо сказал Седой, — дел у меня много в городе. Да и Митя ехать не хочет.

— Тогда пусть Митя у меня поживет, — предложил Арнольдыч. — Кто подумает, что он здесь, рядом с собственным домом околачивается?

— Поздно, Арнольдыч, — вымолвил Митя, — не могу я от цыган уйти. А Седого спасать надо, цыгане его достанут, со мной или без меня — неважно.

— Ну вот что, — поморщился Арнольдыч. — Вы пришли совета просить, я его дал. Что же вы слушать-то не хотите?

— Пойду я, Арнольдыч, — сказал Седой, — загляну на днях, проведаю. Ты, Митя, останешься?

— Посижу немного.

Седой попрощался и вышел. Митя налил себе остывшего чаю, но пить не спешил. Арнольдыч о чем-то напряженно думал.

— Знаешь, Арнольдыч, — нарушил молчание Митя, — я тебя никогда об этом не спрашивал, не мое это дело, а вот сейчас интересуюсь. Как ты к уголовным попал?

— Пустое дело. Скука. Мастером я был великим, любой замок сделать мог и ключ любой изготовить. Работал, как все, ни с чем грешным не вязался. А однажды мужики на споре меня подловили. Есть, мол, такой сейф, который ты открыть не сможешь. Взыграл у меня интерес, пошел с ними. И — попался! С того и началось.

— Все с ерунды начинается, — согласился Митя. — Знаешь, Арнольдыч, чувствовал я, нутром чувствовал, что не будет мне ладу в семействе моем. Вроде бы все тихо, а душа неспокойна. И этот, который другом прозывался, такой ласковый был, все услужить старался. Оказывается, к тому времени они уже снюхались. Он-то слабак, она виновата. Настоящий друг ее бы отшил — и дело с концом, а он, не устоял.

— А ей, что же, с тобой вроде бы скучно стало?

— Кто его знает, слишком любил ее, слишком возился с ней.

— Да, — сказал Арнольдыч, — это часто бывает, чем ближе человека к себе подпустишь, тем дороже платишь за это. Ты все-таки поживи у меня, Митя. Вдвоем веселее будет.

— А как же дочь твоя?

— Бросила она меня, — сказал Арнольдыч, — редко здесь появляется. Другая жизнь у нее, другие люди рядом. Помнишь ту свадьбу?

— Это когда она в прошлый раз замуж выходила? — спросил Митя.

— Да.

— Как же, помню…

Он появился, когда гулянье было в самом разгаре. Вовсю надрывался магнитофон, кое-где танцевали, полупьяные гости разбрелись по квартире, уже успев позабыть, куда и зачем пришли. Митя знал семью жениха, в которую входила, конечно же, от скуки, дочь Арнольдыча, и не одобрял этой свадьбы. «Чепуха все это, — думал Митя. — Не приживется Катька у Никитиных, не приживется!» Знал он и старого Никитина, прижимистого, претенциозного архитектора, все время старающегося выглядеть кем угодно, но только не самим, собой.

Старый Никитин сидел нахмурившись и почему-то в одиночестве. Митя подошел к нему.

— А, Митя, — обрадовался Никитин. — Все-таки ты пришел, я думал — побрезгуешь. Ты ведь барин по натуре.

— Ну какой я барин, дядя Костя? — ответил Митя. — Что ты говоришь?

— Не обижайся, брат, не обижайся, — похлопав Митю по руке, Никитин продолжил: — Вот я и говорю, Митя, ты — барин, а мы — простые люди, и где уж нам тягаться за тобой?

— Ты пьян, дядя Костя, — ответил Митя, — мы с тобой поговорим потом, если захочешь…