Ефим Курганов: Воры над законом, или Дело Политковского

На мусорной свалке, самостийно и вольготно расположившейся прямиком за моим домом, я обнаружил однажды утром старинный кованый сундучок, и в преотличном состоянии, между прочим.

С лёгкостью сбив изящный висячий замочек, я открыл крышку, и увидел, что сундук буквально доверху набит стопкой черных кожаных папок, с аккуратнейшими наклейками на каждой: все папки были пронумерованы.

Сундучок, не смотря на не слишком большие размеры, оказался крайне тяжёлый, да, собственно, и не нужен был мне.

В общем, я его оставил за домом, на свалке, совершенно справедливо полагая, что на него скоро найдутся любители, что, кстати, и произошло. А вот весь ворох папок я оттащил к себе в кабинет, рассчитывая на досуге разобраться в их содержимом.

Я вообще люблю рыться в старых бумагах, так что, забирая домой, заранее предвкушал удовольствие, какое получу от ознакомления с ними.

Первое, что я выяснил, так это то, что вся моя добыча в совокупности представляет собой обширный свод записок некоего Александра Жульковского.

Нет, то была не автобиография господина Жульковского и не его дневник. Вовсе нет.

Это бы своего рода свод досье, в центре каждого из которых находился какой-нибудь общественный скандал. Это были записки, но только они не несли в себе ничего субъективно-личного.

Я начал знакомство с полученными материалами наугад, а именно с папки номер «13». Она меня весьма, и даже чрезвычайно, заинтересовала, показалась в некоторых отношениях необычайно поучительной, и, более того, — жгуче современной.

В итоге я набрал содержимое этой папки на своём ноутбуке и теперь решаюсь предложить вниманию читателей.

Кто же такой титулярный советник Александр Жульковский? И знать не знаю, и ведать не ведаю и вряд ли когда-нибудь узнаю, да, собственно, вовсе и не стремлюсь к этому. Я понял только, что он служил в канцелярии сыскного департамента министерства внутренних дел. Так, во всяком случае, явствует из карандашной пометы на первом же листе предлагаемой вниманию читателей рукописи.

Но главное, что мы имеем теперь наконец-то более или менее связный рассказ о величайшем и хитроумнейшем воре, далеко превзошедшем гоголевского Чичикова, а именно рассказ о камергере императорского Двора Александре Политковском, и об его, так сказать, финансовых похождениях.

Упомянутый только что Политковский как раз и оказался главным героем, — нет, не героем, а персонажем, к которому имеют отношение все бумаги, собранные в папке номер «13». Это я уже их хронологически рассредоточил и распределил по главам, и, там где было необходимо, снабдил моими собственными дополнениями и уточнениями.

ЕФИМ КУРГАНОВ.

г. Париж

18-го мая 2012-го года

Во время Крымской войны государь, возмущённый всюду обнаруживающимся хищением, в разговоре с наследником выразился так:

— Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем.

Наместник Кавказа князь Александр Иванович Барятинский в отпуск свой прибыл в Санкт-Петербург.

Я пригласил князя к себе на ужин.

Среди вопросов, заданных мною, был, в частности, и такой:

— Князь, вы достигли замечательных успехов в покорении Кавказа, но, сколько мне известно, в администрации вашей господствуют воровство, взяточничество, лихоимство. Отчего вы это терпите?

Барятинский отвечал с присущим ему бесстрашием:

— Будешь искать умных людей, останешься с одними дураками.

(из дневника императора Александра Второго).

Петербургскую публику озадачить крайне затруднительно, почти что и невозможно, пожалуй.

Петербургская публика — она ведь привыкшая едва ли не ко всему, к самым невообразимым, фантастическим вывертам властей предержащих. Безо всякого сомнения, особливо касается сие замечаньишко моё царствования незабвенного нашего государя Николая Павловича.