Ефим Друц - Волки

— Нет, погоди, погоди. Разве нам, хотя бы раз, удавалось поговорить по душам? Никогда.

Никитин покачнулся, схватился руками за спинку тахты и пьяно уставился на подходящего к ним молодого парня с длинной гривой черных, с проседью волос.

— Молодежи привет, — радостным восклицанием встретил он парня, — садись со мной. Как тебя зовут?

— Витька, — ответствовал парень и, улыбнувшись Никитину и Мите, сразу же продолжил: — А я — историк!

— Ну! — одновременно воскликнули Никитин и Митя.

— Ага, — сказал Витька и улыбнулся еще раз. — Я, дяденьки, немного пьян, как раз настолько, чтобы можно было поговорить с вами об истории, если вы, конечно, ничего не имеет против?

— Свадьба все-таки, — попробовал возразить Митя, но Витька махнул рукой.

— Ненадолго. Этот золотушный жених, кажется, сынок твой, — кивнул Витька Никитину, — он сбежит от нее скоро. Вы, дяденьки, просто не в курсе, а я давно ее знаю, натерпелся с ней. Бог знает, сколько натерпелся.

— Что — знаешь? — Никитин приподнялся с тахты.

— Да ты, дед, не волнуйся! Что она тебе, дочь, что ли?

— За его сына выходит, — вмешался Митя.

Но остановить Витьку было уже невозможно.

— Вообще-то она баба неплохая, — продолжал Витька, — но уж гонору-то, гонору-то… Я ей «стрижено», а она — «брито», и так два года мучились. И потом, ведь это прямо чудеса! Ну зачем, спрашивается, она меня на свадьбу пригласила? Ну что я тут не видел? Приходи, говорит, и все, это будет вроде прощания…

— Ты бы потише, парень, — пытался утихомирить его Митя, но Витька не успокаивался:

— Да, история, деды, скажу я вам.

— Я ему сейчас в мору дам, — приподнялся Никитин, — и выкину отсюда.

— Не стоит, — сказал Митя и, взяв Витьку под руку, повел его в дальний угол.

— Ну как там у нас дела с историей?

— Какая там история, кастрированная, социально-политическая, — лепетал Витька, — слова собственного не скажи, мнения не имей…

— Ты, мужик, циник, что ли?

— Нет, дяденька, не циник я, и даже не такой уж и пьяный. Но от окружающего меня мутит и такая злость появляется.

— А на себя злость есть?

Их беседа была прервана появлением невесты, которая выглядела просто великолепно. Газовый шарф развевался над ней, словно знамя. Полы длинного белого платья мели пол. И все это, видимо, призвано было символизировать нравственную чистоту и торжество добродетели.

— Поздравляю, — начал было Митя и протянул Кате маленькую коробочку с подарком.

— Спасибо, Митя. Ты рад моему счастью? — пропела невеста.

— Если вам… если тебе хорошо, — попытался ответить Митя.

— Да, мне спокойно, — ответила она.

— Врет, — громко сказал Витька, — таким людям никогда хорошо не бывает, пока они кого-нибудь в могилу не загонят.

Катя рассмеялась.

— Вот стервец, весь вечер будет настроение портить.

— Зачем же ты его позвала?

— Зачем позвала? — тут же откликнулся Витька.

— Отстань, — одернул его Митя, — дай человеку порадоваться.

— Хорошо, — ответил Витька и, отойдя в сторону, вдруг разрыдался.

Невеста кинулась к нему, стала его утешать и гладить по черным вьющимся волосам.

— Перестань, ну, Вить, ты же сам не хотел, чтобы мы поженились, ну сколько можно было меня мучить?

— Катюша, давай уйдем отсюда, — упрашивал ее Витька…

— Ты с ума сошел!

— Что тут происходит? — спросил высокий и, надо отметить, довольно элегантный жених. — Почему он плачет?

— Выпил лишнего, — отозвалась Катя, — да ты не волнуйся, Эрик. Сейчас пройдет. Он немного полежит, и все встанет на свое место.

— Ничего не пройдет, — неожиданно заявил Витька. — Ничего не пройдет, — многозначительным тоном добавил он и, пошатываясь, двинулся на кухню. — Митя пошел за ним.

— Вот что, малый, — сказал ему Митя, — портить настроение себе, а тем более молодоженам, не рекомендуется. Надо было выяснять отношения раньше или не приходить сюда.

— Я вижу, ты хороший мужик, — неожиданно сказал Витька, — но мне горько.

— Не надо было приходить, — повторил Митя.

— Я думал, она обидится.

— Пойдем отсюда, — предложил Митя, — мы с тобой все, что полагалось, выполнили: поздравления и подарки вручены. Что ж, пора и по домам. А то как бы чего не натворить от, горечи…

Но уйти им не удалось. В передней раздался звонок, и вслед за ним послышался знакомый голос:

— Мира и благоденствия дому сему и радости всяческой.

Митя выглянул. В столовую входил человек, до невероятия похожий на гриб. В руках он держал огромный букет цветов.