Ирина Зарубина - Частный сыск

— Да что там! — горестно вздохнул Чернов. — По ночам звук выстрела снится. Страшно, когда понимаешь, что это ты убил, не кто-нибудь, а именно ты…

Они замолчали.

Дождь уже заканчивался, и первый самолет с гулом взмыл в небо, разбежавшись по взлетной полосе.

— Я чего вспомнил, — вдруг сказал Чернов, — мне теперь так тяжело, как никогда не было. Даже после смерти Додона. Какие-то мысли дурные… Хочется плюнуть на все и бежать куда глаза глядят.

— Ерунда, — беспечно отмахнулся Никифоров. — Это у тебя возрастное. Когда старик Лев Николаевич дожил до преклонных лет, он тоже решил, что жизнь ушла ни на что, собрал манатки и бежал из Ясной Поляны. Но у него уже старческий маразм был, а вот тебе рановато. Сын растет, жена любит — что еще мужику надо?! Заведи себе подружку, и все дела!

— Ты что! — отмахнулся Чернов.

— Шучу, — состроил смиренное лицо Никифоров. — Ладно, мне пора, рад был повидаться. Семейству привет, Катерину поцелуи за меня покрепче, может, лекарства какие?

— Ты же ветеринар! — усмехнулся Чернов!

— Главный ветеринар, заметь, — подмигнул Никифоров. — Да, сыну чуб надери, чтобы старших уважал. Держи хвост пистолетом. — Он хлопнул майора по плечу и, уже удаляясь, развернулся и с прежней озорной улыбкой прибавил: — А насчет подружки все-таки подумай, очень помогает в экстремальных ситуациях!

И он скрылся из виду до того, как Чернов успел ему ответить.

Анатолий Сергеевич Никифоров был давним другом семьи Черновых, вернее сказать, не другом, а приятелем, заводилой в компаниях.

Чернов познакомился с ним на службе: Никифоров работал в горобъединении ветеринарии, присматривал за милицейскими лошадьми — и, возможно, знакомство так и осталось бы служебным, если бы случайно с Никифоровым не столкнулась Катерина. Они быстро нашли общий язык, и с тех пор Анатолий Сергеевич часто бывал в их доме.

Не подумайте, это были именно приятельские отношения, и ничего больше. Хотя Катя и Никифоров иногда подолгу о чем-то шептались в секрете от Чернова.

Потом оказалось: как раз Гришино будущее решали. Никифоров-то и помог устроиться Чернову заместителем начальника службы безопасности аэропорта, когда майор ушел на пенсию.

— Слыхали, Григорий Михайлович, что стряслось! — взвизгнула у самого уха Марьяна из диспетчерской, красивая белотелая блондинка, которая уже не однажды строила Чернову глазки. Она любила подкрасться незаметно и встать так, чтобы в разрез рубахи обязательно были видны две веснушчатые и увесистые, как спелые дыни, ее груди.

Майор недовольно поморщился, вот только этой встречи сейчас не хватало.

— Слыхал.

— Ужас что! — сокрушалась Марьяна. — А мне Славка-милиционер двести тысяч должен, теперь фиг когда отдаст. Может, возместите одинокой девушке утраченные двести тысяч?… — Она одарила Чернова кокетливой улыбкой и пошла прочь, плавно покачивая широкими бедрами.

Майор озадаченно поглядел ей вслед, думая вовсе не о Марьяниных прелестях.

Двести тысяч… двести тысяч…

Двадцать тысяч долларов…

Она проснулась в полдень и сладко потянулась на ложе. Голова была чистая и ясная, и Лидия испытывала замечательное чувство покоя. Будто она захлопнула за собой дверь подземелья и вышла на ласковый солнечный свет.

С улицы доносился веселый детский визг, и молодая женщина без труда разобрала в общем хоре голоса своих детей. Улыбка сама собой появилась на ее лице. Еще раз потянувшись, она легко соскочила на пол и, сбросив с себя тунику, окатила тело водой из медного ковша.

Потом она натерлась ароматными маслами и, усевшись у надраенной медной пластины, заменявшей зеркало, принялась рассматривать собственное отражение.

Пожалуй, она осталась довольна.

Из тусклой глубины на нее глядело молодое еще лицо с чуть раскосыми глазами и пухлыми жадными губами. Растрепавшиеся со сна густые волосы красиво обрамляли тонкий овал лица.

Лидия извлекла из тайника ожерелье из морских раковин и примерила. Она не любила носить украшения и только в одиночестве позволяла себе поиграть ими.

Лишь однажды молодая женщина сделала исключение для подарка Скилура — драгоценного браслета с замысловатым рисунком, который с первого дня всегда был на ее запястье.

Лидия автоматически потянулась к нему пальцами — и обомлела.

Браслета не было!

Как кошка, она вскочила со своего места и опрометью пронеслась по жилищу, опрокидывая все вокруг, и разворошила спальное ложе.