Ирина Зарубина - Частный сыск

— Погодите, как — ваших людей? Они что, в свободное время летали?

— В рабочее, — еле слышно произнес майор. — Утром приходили на дежурство, улетали, а вечером…

— Ясно. Дальше — про самолет.

— Как правило, самолет приземлялся где-нибудь в тропиках, на секретном аэродроме, его быстро разгружали и отправляли восвояси…

— Пустым?

Ярошенко помялся и нехотя сообщил:

— Не всегда. Иногда везли груз.

— Какой? — напирал Порогин.

— Ну… например, драгоценные камни… Я толком не знаю. Не интересовался.

— От кого вы получали инструкции?

— Не знаю.

Игорь с раздражением отшвырнул прочь карандаш.

— Но я и вправду не знаю, гражданин начальник, поверьте! — взмолился несчастный начальник отделения милиции аэропорта. — Мне звонили по телефону и называли время вылета, номер борта и прочее. Оставалось лишь точно следовать распоряжениям.

— Кто звонил: мужчина… женщина?

— Мужчина, по-моему. Хотя… — Ярошенко помедлил. — Вы же знаете, гражданин начальник, сейчас такие женщины пошли, пьют-курят, голос погрубее, чем у мужика, бывает. Может, и женщина. Но скорее, мужчина.

— Он не представлялся?

— Я узнавал его сразу. Между собой мы его прозвали Хлыстом.

— Почему?

— Ну голос у него такой. Резкий. Никогда не здоровался. Сразу выкладывал, что к чему, и бросал трубку.

— Каким образом с вами расплачивались?

Ярошенко хотел было вновь занудить насчет собственного бессребреничества, но наткнулся на суровый взгляд Порогина и, обреченно вздохнув, проговорил:

— Деньги лежали в камере хранения. Хлыст звонил мне и называл номер ячейки и шифр. Я шел и вынимал пакет.

— Вы никогда не пробовали вычислить, кто оставляет деньги? — недоверчиво прищурился Игорь.

— А зачем? — удивился Ярошенко. — Сами понимаете: много будешь знать, скоро состаришься.

— Оригинальная мысль. — Порогин что-то быстро записал в протокол, затем, подумав, поинтересовался: — А что касается сопровождающих документов?…

— Их тоже оставляли в камере хранения. Документы были оформлены по всем правилам, комар носу не подточит. Если честно, поэтому я и позволил себе ввязаться в эту историю, — жалобным голосом добавил подследственный. — Если документы в порядке, думаю, какой убыток государству? — Никакого! А мне к зарплате прибавка. Зарплаты у нас сейчас мизерные, ребенку конфет не купишь, я уж об остальном не говорю. Все вокруг богатеют, а честному труженику нельзя, что ли?

— Честному — можно, — усмехнулся Порогин, — да только вы тут при чем?…

Ярошенко насупился.

— Я в милиции двадцать пять лет с гаком… Вы еще пешком под стол ходили, когда я…

— Про боевые заслуги расскажете на суде, — безапелляционно перебил следователь. — Прочтите и распишитесь здесь и здесь. На сегодня все.

Арестованный тяжело поднялся со стула, укоризненно поглядел на Игоря, расписался под протоколом допроса, не читая, и направился к двери, за которой уже возник молодцеватый конвоир.

— До свиданьица, — буркнул Ярошенко на прощанье.

Эта фраза, впрочем, была адресована не Порогину, а женщине средних лет, сидевшей в дальнем углу комнаты с газетой в руках.

Женщина поспешно оторвалась от газеты и с хлопотливой улыбочкой закивала: мол, до свидания, всего хорошего!

— Что скажете, Клавдия Васильевна? — спросил Игорь, когда дверь за арестованным закрылась.

Дежкина — а это была именно она, — не торопясь, обстоятельно сложила газетный лист, запихнула его в хозяйственную сумку, из которой торчали папки с бумагами, хвост петрушки и еще всякая всячина, и пересела поближе к столу следователя.

— Что скажу? Скажу, что ты возмужал, Игорек. Как говорится, не мальчик, но муж. Знаешь, это приятно, когда наблюдаешь за собственным учеником, а он такой молодец, настоящий профессионал. Как говорил мой старый учитель, Дальский, глядя на хорошего ученика, давишь в себе сентиментальную слезу. Ну это так, к слову, — улыбнулась она раскрасневшемуся от удовольствия Порогину. — Что же касается дела… По-моему, много странного…

— Мягко говоря! — подхватил Игорь, которому не терпелось продемонстрировать наставнице, какое сложное следствие ему поручено. — Контрабанда в особо крупных размерах, злоупотребление служебным положением и все такое, но не только! Эта шайка-лейка действовала уже несколько лет. Организация — на самом высшем уровне. Правильно Ярошенко сказал: комар носа не подточит. Представьте себе, минимум раз в неделю из Шереметьева вылетал доверху груженный лекарствами самолет и направлялся куда-нибудь во Вьетнам. Там те же самые лекарства. стоят раз в десять — пятнадцать дороже, представляете себе! Клондайк, Эльдорадо!.. А назад они везли не только драгоценные камушки, это Ярошенко поскромничал. Камушки, Клавдия Васильевна, это цветочки. Главное, они везли наркотик-сырец и сплавляли его здесь за бешеные деньги. Во как!