Ирина Зарубина - Частный сыск

— Есть! отозвались из-за шкафа.

— Камера!

— Пошла… — гулко произнес оператор с интонацией матроса, ползущего навстречу вражескому танку с гранатой в руке.

— Начали!.. — Нервно покусывая кулак, Гольдберг присел на корточки. — Так-так-так… Очень хорошо… Посмотри на меня… Вспомни, ты меня хочешь…

А девица томно перекатывалась по кровати, меняя при этом позы (и так повернется, и эдак), маняще заглядывала в объектив камеры и облизывала язычком ярко накрашенные губы. Вот она потянулась рукой к бутылке, неторопливо свинтила пробку, окунула горлышко в граненый стакан…

Только сейчас Наташа с ужасом узнала на ней свое белье! Розовые шелковые трусики и французский лифчик с застежкой «Жозефина», купленные в Страсбуре… Сама не надевала, берегла неизвестно для какого случая. Это что ж такое, в конце-то концов?!

— Снято! — хлопнул в ладоши Гольдберг. — Всем спасибо, съемка окончена. Молодец, Дуняша, туда-туда, поймала зерно… — Его пронизанный плохо скрываемым разочарованием взгляд вдруг остановился на Наташе. — Детка, завари-ка мне чайку покрепче.

И она, будто загипнотизированная, побежала на кухню, переступила через наваленные на пол мешки, открыла висячий шкафчик, отыскала заварку, бросила на плиту чайник… Стоп! А Инна где?

— У Багиных, — как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил Виктор. — С Валюшкой играется.

— Играет, — автоматически поправила Наташа, но он ее уже не слышал, поскакал к позвавшему его Гольдбергу.

Наташа зашла к соседке. Инна и толстощекий карапуз Валюшка сидели в огромном резиновом манеже и лыбились друг на друга.

— Можно, и я у вас посижу? — попросила Наташа. — У нас кино снимается… Недолго, заканчиваю уже.

— Кино? — всплеснула руками мать карапуза.

— Да, параллельное, — Наташа устало полуприкрыла глаза. — Режиссер Гольдберг. Знаете такого?

Орава киношников вымелась как-то быстро и слаженно, оставив после себя букет непривычных запахов и кучу мусора. Правда, мебель ребята все же удосужились поставить на место.

Инночка устала в гостях и сразу попросилась в кроватку. Наташа не успела спеть первый куплет колыбельной, как дочурка крепко уснула.

— Голодный, как чертяка! — Проводив Гольдберга до автомобиля, Виктор вернулся еще более возбужденным. — Давай-давай, — потирал он ладони, — мечи на стол.

Наташа открыла холодильник. Он был пуст.

— Тю-ю-ю… — удивленно протянул Виктор. — Когда это они успели?

Ели вареную картошку с хлебом. Хорошо хоть гости не слопали детское питание.

— Ты хотя бы предупреждай в следующий раз, ладно? — Наташа укоризненно посмотрела на мужа.

— Закручивается, Татка! — практически не жуя проглатывал картофелины Виктор. — Закручивается.

— Что закручивается?

— Жизнь закручивается, Татка! Хорошая жизнь. Я ж выставку открываю!

У Наташи невольно открылся рот. А Виктор, заметив, какое впечатление его слова произвели на жену кайфовал от значимости момента.

— Да-да, выставку, — небрежно повторил он. — Через неделечку. И не где-нибудь, а в Малом Манеже. Вот так, Татка, вот так… Ну, разумеется, пресса, телевидение, информационная поддержка, все как полагается.

— Погоди-погоди, Вить… — постепенно начала приходить в себя Наташа. — Я знаю все выражения твоего лица…

— Ну?

— Кажется, ты не шутишь…

— Какие шутки, мать? — Виктор уронил на пол кусочек картошки и затолкал его ногой под стол. Тонкая натура. — Какие шутки? Все уже на мази! Завтра договор подписываю!

— С кем договор? — Наташа конечно же была счастлива, она буквально задыхалась от восторга, но внешне это почему-то никак не выражалось. Напротив, Виктор даже подумал, что она рассержена.

— С Гринштейном! Отличный мужик! А деловой!

— То Гольдберг, то Гринштейн… Ты нормально можешь объяснить?

— А че объяснять-то? Гринштейн — мой спонсор. У него знаешь как дело поставлено? Фирма «Гаудеамус», слыхала? Миллионами ворочает! И мы с его помощью бабулеточек огребем — не будем знать, на что потратить!

— А ему-то от этого какая польза?

— Как — какая?! — удивленно воскликнул Виктор, мол, чего же тут непонятного.

— Какая? Я тебя спрашиваю.

— А мне есть до этого дело? Он сам на меня вышел, сказал, что я… что я… Даже неудобно как-то…

— Что ты гений? — шутливо предположила Наташа.

— Нет, — Виктор зарделся. — Непризнанный гений…

Шутка оказалась недалека от истины. А может, и вправду Витькины концепты, как он сам их называет, достойны всемирного признания?…