Ирина Зарубина - Частный сыск

— Три семерки и пять восьмерок, — отрешенно произнес майор.

— Просто до гениальности, — заметил Старыгин. — Кто бы мог подумать?

— Веня, снимай, — приказал Игорь оператору. — А что у тебя с глазом?

— Так, бандитская пуля, — флегматично ответил оператор Веня Локшин, выискивая наиболее удачный, на его взгляд, ракурс.

Через несколько секунд стальная дверца бесшумно отворилась. Сейф был почти пуст, если не считать лежащих в нем пистолета Макарова и полиэтиленового свертка.

— Ваш? — Накинув на рукоять носовой платок, Порогин осторожно, словно лягушку, поднял пистолет над головой.

— Мой, табельный, — сказал Ярошенко.

Оружие перешло в юрисдикцию криминалиста.

— А здесь что? — Игорь вынул из сейфа сверток.

— Не знаю.

— Так уж и не знаете? — лукаво прищурился следователь. — Не знаете, что хранится в вашем сейфе?

— Не знаю, — упрямо повторил майор.

— А вам самому не кажется это странным?

— Нет.

— Веня, снимай. Понятые, поближе…

— Да снимаю, снимаю, куда я денусь?

Понятые придвинулись. Порогин вытряхнул на стол содержимое свертка. Тугая пачка, перетянутая резинкой. Купюры достоинством сто долларов каждая. Американских долларов, разумеется.

— Скромная заначка от жены? — хохотнул следователь.

Ярошенко подавленно молчал.

— Сколько здесь?

— Впервые вижу.

— Ах, ну-да… — Игорь обратился к оперативнику Роме. — Пересчитай и запротоколируй.

— Отпускаешь меня? — спросил Старыгин.

— А я не знаю, какого хрена ты тут сидишь… — пожал плечами Порогин.

— Так ты ж ничего не сказал!..

— А должен был?

— Ну, старик, так нельзя… — Подполковник поднялся и протянул следователю раскрытую ладонь. — Бывай, тормоз от трактора «Беларусь». Если что, так сразу.

Когда командир ОМОНа удалился, Порогин присел на краешек стола и пристально посмотрел Ярошенко в глаза. Тот взгляд не отвел, но все равно выглядел не очень мужественно.

— Александр Дмитриевич, мне необходимо с вами переговорить. Обо всем. Долго и подробно.

— Понимаю…

— Вам как будет удобнее — здесь, посреди этого бардака, или же в моем кабинете, сидя в креслице за чашечкой чая?

— За чашечкой чая… — пробубнил майор.

— Очень хорошо. — Игорь обвел своих подчиненных победоносным взглядом. — Сворачивайтесь, ребятки. А этого — в прокуратуру.

Первый рабочий день после отпуска. И сразу — с места в карьер.

Дельце проще некуда. Так, разминочка, чтобы восстановить форму.

В результате лобового столкновения «вольво» с «Москвичом-2141», за рулем которого находился гражданин Козявин, рабочий завода «Сатурн», погибла пассажирка «вольво». Фотография трупа прилагается. Совсем молоденькая. Ни царапинки, ни синячка, а мертвая. Даже не верится. Кстати, водителем «вольво» был генерал-лейтенант Брагин, командующий одной из элитных танковых дивизий.

Наверное, этот Брагин большая шишка. Наверное, именно поэтому дело передали в городскую прокуратуру. Наверное, будут давить. Впрочем, какая разница? Человек убит…

В тот день над Москвой пролился дикий дождь, и отыскать на асфальте следы тормозных путей так и не удалось (как раз в том месте образовалась огромная лужа). Но приблизительная схема столкновения была составлена. Стрелочки, кружочки, пунктирчики… И подробная расшифровка. Инспекторы ГАИ установили, что вроде бы водитель «вольво» нарушил правила обгона. Вроде бы. И за это «вроде бы» обязательно зацепится адвокат. Кого там назначили Козявину? Кажется, Генриха Марковича Белоцерковца… Тертый жучище. Без искры божьей, но трудяга, каких свет не видывал.

Однако в Наташином рукаве лежал козырной туз — результаты медицинской экспертизы определили, что содержание алкоголя в крови Козявина превышало допустимую норму в пятнадцать раз. Иными словами, шофер «Москвича» был в дупель пьян. А это сродни нокдауну, уважаемый Генрих Маркович. Сами понимаете, обвинению больше ничего и не надо.

Правда, в своих показаниях Козявин клянется, что он и капли в рот не брал, что он вообще трезвенник. Хм, рабочий завода, и вдруг трезвенник?

Так, что мы еще знаем о подследственном? Ранее не привлекался. Жена — анестезиолог в Первой Градской. Двое малолетних детей, мальчик и девочка. Водительский стаж — двадцать лет. Нарушений совсем не много, в основном за превышение скорости. Права действительны с семьдесят шестого года.

Надо с Ленькой что-то делать, вытаскивать его из этой истории. На всякий случай адвоката следует понять. К примеру, того же Белоцерковца. Девчонок надо найти, поговорить с ними с глазу на глаз, что-то тут не вяжется с их письменными показаниями. А к Леньки и слова не вытянешь, молчит и смотрит так будто это именно она виновата во всех его бедах. Не понимает, что над ним нависло… Не понимает… Завтра же надо поговорить с Генрихом Марковичем.