Ирина Зарубина - Частный сыск

— Да, продал. Деньги были нужны. Что, убить теперь меня собираешься?

И Чернов вдруг ослаб, словно выпустили из него весь воздух — рука его беспомощно опустилась, кулак разжался…

— Бать, ты чего? — опешил Антон. — Бать, а бать!

Григорий быстро сумел успокоиться. Он подавил спазмы, сжимавшие горло, и все еще задыхающимся голосом произнес:

— Ты меня убил, сынок… Убил…

— Батя…

— Живи, как знаешь. Ты теперь один, я тебе больше не помощник.

— А мама? — Кажется, впервые за последние годы парень почувствовал за собой вину. Вид отца настолько расстроил Антона, что он уже был готов расплакаться.

— Не бойся, я ей ничего не скажу…

— Чего ты мне не скажешь? — В комнату заглянула Катюша, и в следующее мгновение лицо ее изменилось, побледнело до синевы. — Гриш, тебе плохо?

— Нет-нет, — бодро ответил Чернов. — Как там ужин?

— Все готово… Можно тебя на минутку? — Она дождалась, пока Григорий вышел в коридор, закрыла дверь в комнату сына. — Ну? Быстро выкладывай. Опять чуть не подрались?

— Катюш, не бери в голову, житейские мелочи…

— Давай-давай… — Она притянула его за шею, и голова Чернова безвольно упала на ее плечо. — Не держи в себе… Пожалуйся…

— Знаешь… — Он заговорил не сразу. — Я как будто на другой планете… Я теряю себя, Катюшенька… Меня осталось на донышке, а скоро и этого не будет…

В прихожей некстати зазвонил телефон.

Катя отстранила от себя мужа, подняла трубку.

— А кто его спрашивает? Минуточку… Гриш, это тебя. Какой-то Бузыкин с прежней работы.

— Бузыкин? Хм, не помню такого… — Чернов поднес трубку к уху и услышал вкрадчивый тенор:

— Григорий Михайлович?

— Да.

— Сообщу сразу — я ввел в заблуждение вашу подругу.

— Это жена…

— Тем более. Так вот, никакой я не Бузыкин. Только не надо говорить об этом вслух! Молчите и слушайте. Это очень важно, Григорий Михайлович. Так сказать, между вами и мной.

— Что там? — обеспокоенно спросила Катюша.

Чернов махнул рукой, мол, иди на кухню, раскладывай по тарелкам.

— Григорий Михайлович, вы сегодня почтовый ящик открывали?

— Мы вообще газет не выписываем. Может, все-таки представитесь?

— Так откройте, очень советую. И чем быстрее, тем лучше.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Что за чушь? Чернов начал перебирать в уме всех своих знакомых, способных на такую шутку. В том, что это была шутка, Григорий не сомневался. Значит, дальше должно последовать продолжение, смешная развязка. Чей же это голос? Впрочем, голос можно и изменить…

— Ты куда?

— Ведро выброшу. — Чернов сунулся под раковину. — Потом себя не заставлю.

— А что нужно этому Бузыкину?

— На день рождения пригласил…

— Батя, прости… — Голос Антона нагнал его в прихожей. — Я завтра же выкуплю обратно.

— Пошел ты… — И Чернов вышел на лестничную клетку.

Все еще держа в руке наполненное ведро, спустился в парадное. Ч-черт, ключ от почтового ящика забыл! Да и где он, этот ключ?

Просунул палец в дырочку и потянул на себя. Открылся! Внутри что-то блеснуло. Пакет какой-то. Бумажный. Прозрачным скотчем заклеенный.

Поставил ведро на пол. Аккуратненько оторвал тонкую полоску по краю. Встряхнул. Застряло. Наконец в ладонь вывалилась… Нет!.. Этого не может быть… Это обман. Это продолжение шутки.

Хлопнула подъездная дверь.

— Батюшки, с полным ведром! — радостно воскликнула соседка с седьмого этажа. — Ну, спасибо, Гришенька! Осчастливили! А я смотрю и думаю: «Что это за мужичишка в халатике таком симпатичненьком?»

— Да уж… Счастья выше крыши, — ответил Чернов, заводя руку за спину.

Была ночь, и погруженный во мрак город спал, и волны с шумом ударялись о прибрежные камни, и страшно, утробно завыла беременная сука, почувствовавшая схватки, и этот вой заглушил предсмертный крик жертвы.

Тело обрушилось к ногам, и Лидия долго, жадно глядела на остывающий труп своего обидчика, похожий теперь на тряпичную куклу, нелепую, жалкую, ненужную.

Она ткнула его краем сандалии, не столько для того, чтобы убедиться, что смерть окончательно заполучила его, сколько для того, чтобы во всей полноте ощутить сладкий вкус состоявшейся мести.

— Помни о Скилуре, — сказала она.

В последний раз слетело с губ молодой женщины это имя.

Пусть мертвые хоронят своих мертвых.

Запахнувшись в плащ, Лидия отступила было в темноту, но небольшое бледное пятно на камнях привлекло ее внимание. Она отшатнулась, и пятно тотчас исчезло, но появилось вновь, когда Лидия приняла прежнее положение.