Мария Воронова - Когда убьют – тогда и приходите [litres]

Только, черт возьми, он ее ровесник, а девочке Кате двадцать лет! Она должна не дарить свою юность, а разделить ее с кем-то таким же, как она сама. С мальчиком, у которого только загорается в груди огонь любви.

Да, благородно скрасить жизнь вдовца, и он будет любить ее зрелой взрослой любовью, но ничего, кроме пепла, не сможет подкинуть в ее пламя.

Катя снова взглянула на нее и кашлянула. Ирина прикрыла глаза, делая вид, что не понимает намека.

Ордынцев с помощью игрушечных грабелек собрал остатки мусора и убежал к бакам.

Они остались вдвоем. Подходящий момент напроситься в гости, но Ирине не приходил в голову хоть сколько-нибудь убедительный предлог.

Просто взять за ухо и отвести куда следует и по жопе наподдать – не шляйся со взрослыми мужиками. Вот как надо, а она сидит, рассусоливает.

А дома, между прочим, злой муж. Просто в ярости, наверное. Жена разбудила, умчалась, бросила ребенка, а дома шаром кати. Как доктор Ватсон прямо. Как только Шерлоку Холмсу, что приспичит, прощай, практика, до свидания, дорогая жена. Скажи там пациентам, пусть выздоравливают как-нибудь, и сама держись, а я когда вернусь, не знаю.

Ирина мрачно смотрела, как Ордынцев возвращается с пакетом, полным желтого песка, и аккуратно рассыпает его вокруг памятника. Хватило только на половину, и он побежал за новой порцией.

Наконец работа была закончена. Ирина устроила свои две жалкие гвоздички в ногах памятника, Катя закрыла оградку, обернула замок полиэтиленовым пакетом из-под молока, и все трое встали в ряд, опустив головы.

Ирина снова вспомнила тот зимний день, ласковую улыбку Любови Петровны и ее теплый фланелевый халат.

– Вот так жизнь идет, – вздохнул Ордынцев, – радость рядом с горем, все перемешано. Оказывается, Кать, я женился в тот самый день, когда умерла твоя мама.

Ирина вздрогнула. Вот и все. Вот и разгадка, дверь, из которой призрак выйдет на свет, и самое лучшее, это притвориться, что она ничего не слышала и не поняла, быстренько распрощаться и пойти своей дорогой. Зачем ей лишний риск?

Катя с Ордынцевым тронулись в обратный путь, Ирина мрачно поплелась за ними.

Когда вышли на главную дорогу, она, чтобы был предлог не расставаться, с воодушевлением принялась расспрашивать Владимира, как его коллеги приняли оправдательный приговор, как ему работается после суда, не обижает ли его администрация. Вскоре у них завязался довольно страстный спор о том, можно ли судить врачей, в другой раз Ирина увлеклась бы, но сейчас думала только о том, как доставить девочку Катю в безопасное место, и чтобы Ордынцев при этом ничего не понял.

Дошли до метро, и тут Ордынцев сказал, что ему надо в школу за ребенком, простился и уехал. Было бы странно, если бы они последовали за ним, поэтому, немного поколебавшись, Ирина позвала Катю к себе, та стала отнекиваться, но Ирине так надоело все утро притворяться беспардонной дурой, что она сказала все, почти как есть. Катя в опасности, и будет спокойнее, если она немного посидит у них.

– Да что вы, – засмеялась девушка, – кому я нужна?

– А архив твой кому нужен? – огрызнулась Ирина. – Ты его нашла, кстати? Вот и молчи.

Катя замолчала, и Ирине стало неловко.

– Ладно, не дуйся. Я тебя покормлю, малыша моего посмотришь…

Когда они вошли в дом, Катя промямлила, что она ненадолго.

– Это как главнокомандующий решит.

Ирина быстро сняла сапожки и в одних носках побежала к телефону, даже пальто не сбросила, чтобы успеть до конца переменки, и доложила учительнице, что Катя у нее, и хорошо бы Гортензия Андреевна сразу после уроков присоединилась к ним.

В азарте она даже немножко забыла, что боится, а сейчас опомнилась и попросила Кирилла срочно сгонять в школу за Егором.

– Я правда не могу надолго, – Катя покраснела, – мне мальчик должен звонить…

– А не слишком ли бурную жизнь ты ведешь? Утром Ордынцев…

– Владимир Вениаминович только ради памяти тети Любы…

«Ну да, естественно, ради чего же еще», – усмехнулась Ирина про себя, а вслух произнесла:

– Какая проблема, набери ему сама и скажи, что ты у тетки.

– Как же я буду первая звонить?

Ирина поморщилась. Да, это проблема. Причем одна из самых глобальных проблем юности.

– Скажи ему, что тебя вызвали срочно сидеть с детьми. Если нормальный мальчик, то поймет, правда, Кирилл?

Муж, шнуровавший любимые высокие ботинки, оторвался от своего занятия и пожал плечами:

– It depends.

– В смысле?

– Первое свидание?