Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 3. Дело опасной вдовы

Гриффин обернулся к Мейсону.

— Думаю, что вам это понятно, правда? Вы ведь, кажется, тоже адвокат?

Гоффман не спускал глаз с лица Гриффина.

— Меньше обращайте на него внимание. Продолжайте.

— Дядя Джордж начал жаловаться на свою жизнь с женой, потом показал нам какую–то бумагу и спросил Этвуда как адвоката, будет ли иметь законную силу завещание, написанное им собственноручно, или в этом случае необходимы подписи двух свидетелей. Он сказал, что написал завещание, но боится возможности опротестования его, так как оставляет жене не слишком много. Он назвал сумму в пять тысяч долларов и добавил, что все остальное завещал мне.

— Значит, вы не читали завещания? — спросил Гоффман.

— Собственно говоря, нет. По крайней мере, в том смысле, что не изучал внимательно каждое слово. Я только взглянул на него и увидел, что оно написано дядиным почерком. Ну и слышал, что он сам говорил об этом. Этвуд прочитал его внимательнее.

— И что дальше?

— Это все.

— Нет, не все, — настаивал Гоффман. — Что было дальше?

Гриффин пожал плечами.

— Ах, дядя там еще что–то говорил, он может разговаривать часами. Я не особенно вслушивался.

— Когда вы прекратите эти увертки? Что он еще говорил?

67

Гриффин снова покраснел.

— Что хочет так устроить, — вспылил он, — чтобы его жене ничего не досталось, если с ним что–то случится. Еще сказал, что совершенно не удивился бы, если бы она сделала попытку отправить его на тот свет и завладеть его состоянием, убедившись, что не получит достаточной суммы в результате развода. Теперь вы знаете все. А вообще это не ваше дело, если вы хотите знать мое мнение. Заявляю, что рассказал все это под принуждением, и вообще мне не нравится, как вы себя ведете.

— Оставьте ваши комментарии, — оборвал его Гоффман. — Что ж, кажется, это объясняет ваши слова в тот момент, когда вы узнали об убийстве…

Гриффин прервал его, подняв руку вверх.

— Прошу вас, сержант, не возвращайтесь к этому снова. Если я даже что–то сказал, то только потому, что был пьян. Я не помню этого и совершенно так не думаю.

— Может быть, вы и думаете так, — вмешался Мейсон, — но вам прекрасно удалось…

Сержант Гоффман резко обернулся.

— Прекратите, Мейсон! Допрос веду я, вы здесь только зритель. Или вы будете сидеть тихо, или убирайтесь отсюда.

— Вы не испугаете меня, сержант. Это дом Евы Белтер, а я ее адвокат. Я слушаю здесь высказывания, наносящие ущерб репутации моей клиентки, если не больше, и уверяю вас, что и сделаю все, чтобы все высказанные обвинения были или доказаны, или отклонены.

Добродушное выражение совершенно исчезло с лица Гоффмана. Он зло посмотрел на Мейсона.

— Ладно, добиваться этого ваше право. Только мне кажется, что вам и самому придется многое объяснять. Чертовски странно, что полиция приезжает на место преступления и застает вас за беседой с женой убитого. И также очень странно, что женщина, нашедшая убитого мужа, бежит и звонит не в полицию, а своему адвокату.

— Это нечестно, — заявил Мейсон гневно. — Вы прекрасно знаете, что я, кроме того, ее приятель.

— Возможно, это так и есть, — подтвердил сержант сухо.

Мейсон стоял, широко расставив ноги и расправив плечи.

— Давайте объяснимся до конца. Я представляю интересы Евы Белтер и не вижу причин, по которым мог бы разрешить бросать в нее грязью. Мертвый Джордж Белтер не стоит для нее ломаного гроша. И наоборот, стоит кучу денег для человека, который беззаботно возвращается с алиби, не выдерживающим никакой критики, и пытается в своих показаниях бросить тень на мою клиентку.

Гриффин бурно запротестовал. Мейсон продолжал, обращаясь к сержанту Гоффману:

68

— Я надеюсь, вы не собираетесь обвинить женщину на основании чьих–то сплетен. У нас есть суд присяжных, который не может вынести обвинительный приговор никому без доказательств его вины, имея обоснованные сомнения.

Сержант испытующе посмотрел на Мейсона.

— И вы ищете эти обоснованные сомнения, Мейсон.

Мейсон направил указательный палец в сторону Карла Гриффина.

— На всякий случай, чтобы вы не болтали слишком много, молодой человек, не воображайте себе, что вам удастся извлечь какую–то выгоду из того, что вы вытащите это завещание во время судебного процесса, если моя клиентка случайно предстанет перед судом.

— Вы хотите сказать, что считаете его виновным в убийстве? — спросил Гоффман.

— Я не детектив, я только адвокат. Я знаю только, что суд присяжных не сможет никого обвинить до тех пор, пока есть какие–то обоснованные сомнения. И если вы начнете собирать обвинительный материал против моей клиентки, то помните, что здесь, в этом кресле, сидит мое обоснованное сомнение.