Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Она неуверенно заглянула в полуотворенную дверь кабинета, который делили между собой Мин с мужем, и вздрогнула от неожиданности. Барон Хельмут фон Шрайбер стоял у дальней стены, где висели портреты наиболее знаменитых завсегдатаев санатория. Элизабет прикусила губу, чтобы не вскрикнуть: Хельмут смотрел на портрет Лейлы!

Она позировала, когда была здесь в последний раз. Ярко-зеленое платье, блестящие рыжие волосы, обрамлявшие лицо, в руках бокал с шампанским, будто она предлагает тост. Элизабет видела руки Хельмута, судорожно сжатые за спиной. Он смотрел как завороженный. Во всей его позе чувствовалась несвойственная ему напряженность, на шее вздулись жилы.

Элизабет не хотела, чтобы он знал, что за ним наблюдают. Она осторожно отступила в приемную, открыла дверь и, громко хлопнув ею, спросила: «Есть тут кто-нибудь?»

В ту же минуту Хельмут выскочил из кабинета. Перемена в его манере была разительна. Элизабет явился светский европеец с изысканными манерами, каким она знала его всегда. Он с сердечной улыбкой расцеловал ее в обе щеки.

— Элизабет, ты с каждым днем хорошеешь. Такая юная, прелестная. Такая высокая и красивая, — журчал он.

— Высокая — да, уж что-что, а это есть. — Элизабет чуть отступила. — Дай мне взглянуть на тебя, Хельмут.

Она придирчиво его рассматривала, но не заметила и следа замешательства в его по-детски голубых глазах. И улыбается так искренне, так беззаботно, показывая безупречно белые зубы. Как Лейла о нем говорила? «Ей-богу, Воробышек, он похож на игрушечного солдатика. Наверное, Мин его заводит по утрам, как, по-твоему? Может, он и благородных кровей, но держу пари, у него за душой и гроша не было, пока он не прибрал к рукам Мин.

— Но он же врач, специалист по пластической хирургии, и, кроме того, великолепно знает, как устроить и содержать санаторий. Ведь «Кипарисы» знамениты на всю Америку, — возразила Элизабет.

— Верно, но содержание санатория стоит немало. Даже высоченные цены не могут покрыть расходов. Я знаю, что говорю, Воробышек. Оба моих мужа были нахлебники, ты ведь помнишь? Да, конечно, с Мин он обращается как с королевой, но и себе в роскоши не отказывает. А Мин мало того что тратится на санаторий, так еще гробит кучу денег на эту развалюху, его замок в Австрии».

Хельмута, как и всех остальных, смерть Лейлы, казалось, повергла в горе, однако сейчас Элизабет усомнилась в его искренности.

— Ну, что скажешь? Как я выгляжу? — хохотнул он. Это был учтивый, негромкий, благозвучный смех воспитанного человека. — А у тебя какой-то озабоченный вид. Уж не заметила ли ты морщин, упаси Боже?

Элизабет заставила себя улыбнуться.

— Ты выглядишь просто великолепно, — сказала она. — Я… я просто вдруг сообразила, что мы с тобой, оказывается, не виделись целую вечность.

— Идем.

Он взял ее за руку, подвел к фасадному окну, где стояла изысканная плетеная мебель в стиле art deco, усадил и, страдальчески поморщившись, сел сам.

— Все пытаюсь убедить Минну, — сказал он, — что эти вещи предназначены для того, чтобы на них смотреть, а не для того, чтобы ими пользоваться. Ну расскажи мне наконец, как поживаешь.

— Очень занята. Но я этому рада.

— Почему не приезжаешь к нам?

Потому что здесь, куда ни посмотрю, везде вижу Лейлу, подумала Элизабет, а вслух сказала:

— Мы ведь с Мин виделись в Венеции месяца три назад.

— А еще потому, что тут тебя окружают воспоминания, да?

— Да. Но мне очень недостает вас с Мин. И еще я хочу повидать Сэмми. Как она себя чувствует?

— Ты же ее знаешь. Никогда не жалуется. Но, по-моему, неважно. Никак не оправится после операции и после смерти Лейлы. Ей ведь уже за семьдесят. С точки зрения физиологии не так уж и много, но все же…

Наружная дверь громко хлопнула. Появлению Мин предшествовал ее голос:

— Хельмут, видел бы ты эту даму, эту новоиспеченную миллионершу. Вот где ты сможешь показать во всем блеске свое искусство. Надо организовать для нее интервью. Она будет восторгаться и превозносить наш санаторий до небес.

Мин устремилась к Элизабет и заключила ее в объятия.

— Если бы ты знала, сколько бессонных ночей я провела — все думала о тебе! Как долго ты у нас пробудешь?

— Не очень долго. До пятницы.

— Всего пять дней?

— Да. Дело в том, что в пятницу окружной прокурор хочет еще раз просмотреть мои показания.

— Что именно они хотят просматривать?

— Вопросы, которые мне будут задавать на суде. Вопросы, которые будет задавать адвокат Теда. Я-то думала, нужно просто говорить правду и все, а оказывается, защита попытается доказать, что я ошиблась, что неправильно указала время своего звонка Лейле.